Невесомость и слетевшие катушки

Это меня так за глаза все называют. Катя-катастрофа. Я зло наблюдала, как Зинка выгружает на мою постель стопку чистой одежды.

– Дожилась, – буркнула я себе под нос, – меня учит жизни тостер.

Вообще-то, она ZIN -2033/1. Но я нежно зову её Зиной. На училку мою первую очень похожа. Зинаиду Никифоровну. Та тоже была такой же нудной и всех доставала. Зина подняла на меня свою утыканную проводами голову:

– Я не тостер, – ровным тоном проскрипел робот, – я многофункциональный аппарат для обслуживания.

И замерла, глядя на меня своими круглыми как блюдца глазами. Механические руки сжимались и разжимались.

– Прости, Зинуль, я просто сильно ударилась, – виновато заявила я. – Ты самый незаменимый кухонный комбайн в мире.

Зинку такое определение устроило. Она со скрипом кивнула мне и, шурша гусеницами по полу, гордо уплыла прочь из каюты. Я прислушалась к мелодичному скрипу. Смазать бы её. Да как? Сейчас начну за ней гоняться, она же спрячется. Любит она это дело. Мы часто с Зинулей играемся в «отыщи меня, если сможешь». Я ношусь по кораблю с гаечным ключом, а робот от меня нычкуется по всем щелям на корабле, пока системы по одной из строя не выходят. Потом Зинка затихает в одном из закоулков корабля, а мы всем скопом ищем её по следам масла на полу и раскатившимся повсюду болтам и гайкам. Боится наш робот механика. Прямо как люди врачей.

– Катька? Можно? – уточнила Лизка, проходя в каюту.

– Тебе можно всегда, – громко сказала я, – А вот усатым-полосатым вход воспрещён.

Из-за двери послышался полный тоски и муки вздох Луру.

Лиза – наш пилот. Первоклассный между прочим. А ещё моя подруга на этом ржавом куске железа. Зинка не в счёт. Зинка нейтральна, аки Швейцария.

– Волнуешься? – вкрадчиво уточнила Лизка.

– Я? Не-ет, – нервно пискнула я и принялась звенеть в своём дежурном чемоданчике.

– А что, так заметно?

– Твоя нервная дрожь перебивает вибрацию от двигателя, – хихикнула девушка.

Я кивнула. Да, я всегда боюсь перемен. К капитану Гилберстону я привыкла. Он ко мне привык. А ещё он разрешил оставить Луру.

– Катя, нельзя всего бояться.

– Я за Лу боюсь, – шепнула я, чтобы барвас не услышал.

– Да как его можно выгнать? – отмахнулась Лиза.

– Легко, – упавшим голосом сообщила я.

Мы приуныли. Я нервно теребила в руках куртку, Лиза теребила серёжку, одну из двадцати штук унизывавших её уши. А ещё одна была в носу. Две в брови… где Лиза ещё успела себя «прокомпостировать», я даже думать не хочу. А я ведь знаю. Она же мне хвасталась. Лиза вообще девушка эпатажная. Волосы, коротко остриженные по всей голове, только у лица оставлены две длинные пряди цвета «фуксия в бешенстве». Никогда не понимала, зачем Лизка это с собой делает, но раз ей нравится, то меня тоже устраивает.

– А давай его спрячем?

– Куда? В карман? Это же не хомячок!

– А ведь его так тебе втюхали, – расхохоталась подруга. – Давай его Ларику в каптёрку засунем. Там черт ногу сломает, его там, даже если будет нужно, не найдут.

Ларик – да. Вариант. Он когда спит, страшно мимо каюты проходить, не то, что заглядывать. Новый капитан точно туда не сунется. И Лурушик мой тоже… Мы с Лизкой приуныли.

***

– А чего сразу не пристрелите? – у Дэна даже глаз от напряжения задёргался.

Капитан Зверинцев зло ссутулился в кресле и пытался горящим взором воспламенить сидящего напротив друга. Сергей Кожевников, друг взбешённого капитана и по совместительству ответственный за перевод военных на мирную службу, даже не задымился, так как сам умел глядеть матом и легко переносил подобный взгляд у других.

– Не драматизируй, Дэн, – примирительно заявил он. – Тебя просто переводят. Боевые отряды сокращают. Мир, и всё такое…

Если бы взглядом можно было резать, то Сергей бы уже громоздился на столе в виде тонко нарезанных слайсов. Капитан Зверинцев грозно засопел и вцепился в подлокотники своего кресла.

– Идиотизм это, а не мир, – буркнул Дэн. – Тот, кто отказывается от своей армии, жить мирно не будет.

– Я сделаю вид, что тебя не услышал.

За окном пели птички и ярко светило солнышко, а в кабинете сгущались тучи. И самой грозной выглядел Дэн, который даже внешне посерел, готовый метать громы и молнии.

– Делай, – прорычал он, – вы все делаете, только я убеждён, что самая лучшая защита – это всем показать, что можешь дать по зубам любому, кто позарится на твоё.

– За это тебя и списали, – развёл руками Кожевников, – Деня, мы с тобой начинали вместе. Отслужили в спецназе не один год. Мне тоже было сложно. И я тебе не враг. Пока в твоей башке всё не смешалось в кашу и ты не пошёл крошить из автомата всех подряд, мой тебе совет – иди на гражданку.

После этих слов на стол перед Дэном легли планшет и стилус. Осталось сделать последний шаг и поставить росчерк под ровной колонкой букв. Только у капитана Зверинцева было чувство, что он этим росчерком вскрыл себе вены.

– Патрульный катер экоконтроля не самое худшее назначение. С фамилией твоей гармонирует, – веселился Сергей, – мог попасться и прогулочный лайнер… там люди. И с ними нужно общаться.

– Я умею общаться с людьми, – прорычал капитан.