Невесомый мой паланкин

"Уж сколько их упало в эту бездну"

***

Марина

 "В большом и радостном Париже

  Мне снятся травы, облака,

  И дальше смех, и тени ближе,

  И боль как прежде глубока."

                                            Марина Цветаева

Не опоздание, а радость

И неба чистая пастель,

И смех, и тени за оградой,

И ожидание потерь.

Давай, Марина, через годы

Мы о тоске поговорим.

Как эмигрантов пароходы

Вдаль уплывали. Горький дым.

Расстрелы, а затем разруха,

Но всё же Родина – одна!

И без неё поэту – мука:

Ту чашу выпила до дна.

Там запах свежих круассанов:

– Гарсон.

– Мерси, мадмуазель.

Здесь стоны из Чека подвалов

И непримятая постель.

Ждала вестей и не ложилась,

Курила долго, у окна,

И напрягалась шеи жила,

Но всё же, Родина – одна…

И, опустив смирённо руки,

Ты приняла, как божий дар,

Страны родной и вид, и звуки,

Её растянутый удар.

***

 Ночной портье

 Ко мне приходит мой ночной портье,

Мой мрачный стражник, вечный инквизитор,

Из тени незадёрнутых портьер,

Когда не жду и не прошу визита.

Ботинками ступает на палас,

С ухмылкою мне глядя прямо в очи,

Распахивая рта кривой атлас,

Как жэковский, хмельной водопроводчик.

Права качает, душу теребя

И  требуя отчёт за весь период:

Мол, сколько, ненавидя и любя,

Мол, сколько про Владивосток и Рио

Ты написал?…  А я молчу в ответ…

Скукоживаясь,  пропадает доблесть.

Скользят слова,  подобные плотве,

В обрывки снов роняя странный проблеск…

Влекомый им, иду на эшафот —

Без времени, без места, без причины,

Сквозь маски пламенеющий шифон

Узреть пытаясь злобную личину…

Орёт надрывно золотушный грач,

Луна висит размазанною каплей;

Безудержный на волю рвётся плач,

Когда  рублю себя тупою саблей…

***

  Моя душа

Поёт душа и треплет сердце ветер

До слёз, до боли, до звенящих рос…

Ах, кто бы так меня ещё приметил!

Ах, где бы я в родную землю врос!

Гори, гори опять, не вполнакала.

Берёзой белой, небом голубым

И жаворонком в небе запоздалым,

Пожайлуста, чуть-чуть меня люби…

 ***

Я ломтями небо пластал

Я ломтями небо пластал,

Тишину ладонями черпал,

За зелёной плотью листа

Поворачивал к солнцу череп.

Не из тех мы, видно, пока,

Кто малину не рвёт, а просит;

Наминает себе бока,

Окунаясь в ресницы, просинь.

Поперёк Вселенной торчит

С нашим скарбом телега криво;

До нетронутой звёзд парчи

Ковыляет тихонько Клио.

Нарастает звучаний зуд

Беготнёй насекомьих ножек.

Нас давно небеса не ждут —

Жмутся в нас шагреневой кожей.

Заплутавших берём котят

Мы под крыши своих укрытий,—

Как по миру звуки летят,

Я услышу в плену наитий.

Не напившись крови, клинки

Возвернутся в ножны, смиряясь:

В невесомый мой паланкин

Превращается мира завязь.

***

                Моему другу

До дыр износив,

             не выменяю

                      ботинок.

(Старая пара —

          лучше двух,

                   новых.)

Но с радостью двух, длинноногих блондинок

на Рихарда Мора

             выменял бы

                     снова и снова.

Иные удивятся,

           мол,– зануда из зануд —

назовут каким-нибудь обезьянним именем,

и ну, авторитет

            поэтический раздув,

давай насасываться стихирищи выменем.

А мне

    милее

        его скромность,

пускай не засвеченный —

                    человек просто.

Разве

    обязательно

            быть огромным

лиллипутом

        стабильного, рейтингового роста?

Каждый может поднять дактиль,

выжать

     амфибрахия

            сто с лихом,

а вы

   смогли бы

        стихотворческую практику

разложить теоретически

                  совёнку с совихой?

А он сумел

        мою бедную голову

заполнить

      знанием

           высшего

                сорта.

Не просто

      на пляже

            валяюсь голым я:

киплю

    одновременно

             стихов

                 ретортой!

Пускай,

    бронзовея

         колителей

               читачеством,

знающие скажут:

           "От кур в ощип".

Поэзия —

     ближнему

          помочь

              не артачась!

Поэзию —

    поближе

        к сердцу

                ищи!

***

Вороны

Я не вижу огня, не вижу.

За спиною выжжено всё.

Наливается солнце рыжим

Цветом палева. И несёт

Запах гари, да прямо в душу,

А на сердце такая муть:

Не доплыть до желанной суши,

Хоть осталось совсем чуть-чуть.

Что вы лезете оголтело?

Пережил я боль, испытал.

Нате, вороны, рвите тело,

Закаляйте души металл!

***

             Что сумели сберечь?

Пора. Ухожу в мимолётной пылинке

Над тучами слушать блаженную тишь.

И, с неба срываясь, летящей дождинкой

Слепящего света пространство прошить.

Там белая ночь в петербургском конверте

Найдёт адресата на улице Грёз,

Наивная радость застрянет в кювете

Машинкою детской из смеха и слёз.

Там горечь потерь и разлуки страданье,

И чёрная зависть, и лживый навет,

Но солнечный луч невозможных желаний

Подарит надежду, веселье и свет.

Чуть хмурятся тучи, чуть веет прохладой

И тянется клин ожиданий и встреч.

Что было случайным, что было досадным,

А что в нашей жизни сумели сберечь?

***

 Дождит

Она пришла с восходом, до зари,

Остановилась и слегка парила,

Застенчиво, наивно, изнутри

Смотрела и вела через горнило:

"Ты ожидай, когда придёт рассвет,

Исчезну, тихой радости желая,

Пунктирный, мой, размытый силуэт

Не забывай, пока ещё жива я".

Смычки дождя ходили по стеклу,

Играл сентябрь осеннюю кантату,

И плечи серебрились на свету

Так трогательно нежны и покаты.

Хотелось мне покаяться в грехах

И загадать заветное желанье,

Прижаться к ней и отпустить в мечтах,

Она смотрела ясно и печально.

Прожитых лет оконченный наркоз

Мешал понять, что делать с этим счастьем,

А белый лист под радугой пророс

Неповторимой нежностью и страстью!

А за окном ветра плясали твист,

Вступал кларнет и флейты, и гобои,