Невеста

— Не откажи, дорогой, может послушает она городского человека. Только ты её политикой прижимай, книжками.

Прошло несколько дней. Иван Фёдорович сидел в холодной избе за столом и читал пожелтевшие документы. Дверь в сени была открыта. Неслышно вошла в избу хозяйка и стала за спиной.

— Читаешь?

— Читаю… Садитесь, Фёкла Семёновна.

— По делу я… Пришла Мария-то. И, кажись, сёдни никуда не собирается. Может, поговоришь с ней?

— Хорошо, Фёкла Семёновна. Только вряд ли польза будет…

— Уж что ни будет, а ты поговори.

Когда он вошёл в жилую избу, Мария сидела на кровати и, видимо, скучала. Лицо у неё было усталое, маленькие светлые глаза с покрасневшими веками сухо блестели. Это была уже не та бойкая и решительная девица, с которой он разговаривал в первый раз. Сейчас казалась она ему обиженной и даже беспомощной. «Что это с ней?» — удивился Иван Фёдорович и рассказал без предисловий, о чём просила его Фёкла Семёновна.

— Лезет она не в своё дело! — рассердилась Мария. Усталость её как-то сразу пропала. Она встала с кровати, прошлась несколько раз по избе от стола до дверей, потом села на лавку и сказала просто:

— Не решила я ещё…

И будто испугавшись себя, бойко заговорила:

— И Тихон тоже хорош. Человек нового поколения, а по старинке жить хочет. С матерью наперёд договорился, я, видно, своего голоса не имею. Как был несознательный, так несознательным и остался. Помните, в пятьдесят шестом решение вышло о снижении налогов с колхозников. Мероприятие исторической важности. Попросила его, как хорошего работника, выступить — сказать о силе колхозного строя, о заботе партии и правительства… А он! Смотреть на него было стыдно. Вышел на сцену в клубе, помял шапку в руках и выдавил: «Послабление, значит, нам вышло. Спасибо, с умом писано». Больше от него ничего и не дождались. Полностью аполитичный человек и упрямый. Конечно, нравится он мне… Иногда о нём думаю. Только какой он муж, если от несознательности своей не отказывается?

— Бывает, человек не умеет говорить, а сердце у него хорошее.

— И вы такой же. А ещё папин друг, — с досадой сказала Мария и ушла из избы, хлопнув дверью.

Вечером Иван Фёдорович долго сидел на крыльце. Ночь наступала незаметно; сначала гнездилась у стен сараев и конюшен, обвивала темнотой частоколы, а потом выползла в переулок. И чем больше загоралось на потемневшем небе звёзд, тем тише становилось в деревне. Ночь и тишина здесь были неразлучны.

Иван Фёдорович хотел идти спать, но услышал разговор. К палисаднику подошли две девушки и сели на скамейку, не заметив его. В одной он узнал Марию и решил её дождаться — ещё раз поговорить.

Незнакомая девушка рассказывала Марии о каком-то Степане, который обижает её при людях.

— А ты? — спросила Мария.

— Что я… И просила и ругала, а он только смеётся.

— Всё ясно. Поговорю в райкоме комсомола…

— Не надо, Маша. Люблю я его. Может, переменится после свадьбы.

— Нельзя выходить за человека, который не умеет уважать женщину. Сначала сделай его достойным своей любви.

— Смешная ты. Как сделаешь-то? Не любишь сама, хорошо и советовать.

Девушки замолчали. Иван Фёдорович думал, что они сейчас разойдутся, но белые платки сблизились, и он услышал потеплевший голос Марии:

— Ночью приснится Тихон, приласкаюсь к его плечу. И такая радость у меня на душе. Такая радость… Только не верю я мужчинам. Кто знает, какое сердце у них? Тихон молчит всегда… А может, чужой он человек нашим людям. Как я ему душу свою отдам на всю жизнь… Твой Степан открытый, разговорчивый. Тебе легче, а мой…

— Не знала я, Маша. Ничевошеньки я не знала…

Громко заухал в лесу филин, девушки замолчали и прижались друг к другу.

На другой день, простившись с хозяйкой, Иван Фёдорович рано утром отправился к бригадиру узнать, не поедет ли кто в район. Срок командировки кончился— Иван Фёдорович искал попутчика до пристани. Бригадира дома не оказалось. Не было его и на конном дворе. Колхозницы, сидевшие у ворот на скамейке, сказали, что он уехал в поля. И узнав, зачем он городскому человеку понадобился, посоветовали:

— А ты подожди тут. Тихон за железом поедет в район. Вот и отвезёт тебя по пути.

Иван Фёдорович подсел к колхозницам на скамейку. Они знали гостя Фёклы Семёновны и, не стесняясь, продолжали обсуждать бригадира.

— Добрый человек он, да бесхарактерный. Всем уноровить думает. Тихона бы на его место. И мы бы не хуже людей жили…

— Говорят, опять Тихон сватает Марию?

— Сватает, мне сама Фёкла сказывала. Да не хочет Мария за него выходить.

— А какого ей лешего надо! Кто ещё на её позарится. Мужику баба нужна — не патефон…

— Уж так…

Наговорившись, колхозницы поправили платки, взяли грабли и пошли в лога грести сено, посоветовав Ивану Фёдоровичу сходить на ферму.

— Тихон там телятник строит…

Иван Фёдорович прошёл через всю деревню, спустился к маленькой речке, которую переходили вброд белые куры, и поднялся к молочнотоварной ферме.

За старым телятником с почерневшей соломенной крышей стоял новый, уже закрытый сруб, оставалось только вставить окна и навесить двери.