Невеста

И очнулся он в этом месте, чем бы оно ни было. На тюрьму оно походило слабо, скорее уж на лечебницу для душевнобольных. И одежда, чистая, но простого кроя, ко всему лишенная ремней и пуговиц, подтверждала догадку.

Вечером подали ужин, почти роскошный, вот только посуда была из тонкой глины, а мясо заботливо нарезали на маленькие кусочки, и есть его полагалось ложкой. Военная же выправка санитаров, присутствовавших при трапезе, окончательно уверила Одена, что дело он имеет с разведкой.

— Будьте добры, — он не стал отказываться от ужина, равно как пробовать охрану на прочность. Вероятнее всего эту пару страховали, а попытка к побегу даст повод задержать Одена на более длительный срок. — Передайте вашему начальству, что на мою женщину распространяется защита моего рода. И любая попытка причинить ей вред будет воспринята мной как личное оскорбление.

Тот из пары, который повыше, ответил едва заметным кивком: предупреждение услышано и принято во внимание.

Не тронут. Напрямую — не тронут. Побоятся связываться, потому как если бы было у них на руках что-то действительно серьезное, то не стали бы устраивать игры в больницу. Значит, просто проверка.

Это нормально.

И надо просто переждать. Оден неплохо знает методы работы. Несколько дней взаперти, когда кажется, что про тебя все забыли. Душевная беседа. Скрытые угрозы. Обвинение на домыслах — с реальными, подтвержденными фактами, работали по другой схеме. Предложение подумать.

Еще пара бесед.

Ведро грязи, которое придется проглотить.

Но в конце концов, — дверь, открытая вроде бы как нехотя. И ощущение, что выпустили исключительно по недоразумению.

Оден староват для подобных игр. А вот Эйо, доверчивый ребенок, наверняка перепугается.

Что ей скажут?

Ничего хорошего. Разделение. Дезинформация. И призрачным шансом выжить — полная откровенность. Она расскажет обо всем, но этого будет мало, им всегда мало. И добрый следователь предложит хорошенько подумать…

Проклятье.

И ведь бессмысленно кричать, требовать свободы, трогать санитаров… они сильнее, а неадекватное поведение — хороший повод затянуть «лечение».

Оден ждал.

Дождался.

Вероятно, этот кабинет и вправду принадлежал врачу, поскольку создавать декорацию столь сложную было бы чересчур накладно да и лишено смысла. Табличку с двери сняли, и убрали рамки с дипломами — на выгоревших обоях остались более темные пятна характерной прямоугольной формы. Прочие же предметы, пусть и не были безлики, но и напрямую на хозяина не указывали.

Оден осмотрелся, отмечая некоторую тяжеловесность мебели, добротной, вероятно, сделанной многие годы, а то и десятилетия тому. Массивные книжные шкафы. Стол. Кушетка. Пара кресел.

Высокая стойка, на которой висел плащ.

Зеркало задернуто полотном.

А вот окно не завесили, но вид из него открывается самый обыкновенный: газон, расчерченный линиями дорожек, кусты и аллея, по которой медленно катит двуколка.

Лето в разгаре.

Но в кабинете так же холодно, как в его камере.

— Умиротворяюще, правда? — следователь не стал притворяться доктором. Черный китель Королевской Разведки был ему куда как к лицу.

— Возможно.

Высокий. Сухопарый. И руки держит, прижав к груди, отчего делается похож на огромного богомола. Форма и какая-то крупная, приплюснутая словно бы голова, лишь усиливают это сходство.

— Тормод из рода Желтой Сурьмы. Мне поручено заниматься вашим делом.

— А оно существует? — Оден присел. — Мне показалось, что произошло… недоразумение, которое в самом скором времени разрешится.

Кисти рук, длинные, белые, дернулись, и следователь любезно ответил:

— Естественно. Как только мы с вами выясним некоторые… спорные моменты.

— Тогда давайте выяснять.

Санитары, повинуясь жесту следователя, вышли за дверь.

— Вы же не будете делать глупостей? — Тормод занял свое место. Мизансцена подготовлена, разведка любит играть на мелочах. И доминирующая позиция следователя — из их числа. Кресло повыше. И поставлено напротив окна, так, чтобы солнечный свет резал глаза. Иллюзия проигранного поединка, когда соперник кажется более грозным, чем есть на самом деле.

На кого помоложе, глядишь, и подействовало бы.

— Смотря что вы считаете глупым, — Оден потер озябшие ладони. — Нападать на вас я точно не собираюсь.

— Замечательно… — Тормод замолчал.

И Оден тоже.

Разглядывать следователя было скучно, и он отвернулся к шкафам. За потемневшим стеклом молчаливыми свидетелями выстроились шеренги книг. Оден разглядел «Большую Королевскую энциклопедию», и вот тот справочник в темно-синем сафьяне выглядел знакомо.

— Вы… ничего не желаете спросить? — вежливо поинтересовался следователь.

— Спросить? Нет. Узнать, когда закончится этот балаган, хотелось бы.

— Мне кажется, вы не совсем отдаете себе отчет, в насколько… неприятной ситуации оказались.

— Так объясните.

Тормод не спешит, он долго готовился к разговору, присматривался и присматриваться продолжает в попытке определить ту самую, выигрышную стратегию. Эти танцы могут длиться долго, и будь Оден один, он бы не стал портить чужую игру.