Невеста

Зачем? Для игр хватает и врагов… Макэйо сказал, что его сестра привыкла видеть врагов. И что не стоит на нее обижаться. Глупость какая, разве можно таить обиду на королеву?

Тора ведь выжила.

И шрам остался только один. Тора коснулась его, проверяя, на месте ли. Впрочем, куда он денется?

— Зачем мы здесь? — шепотом поинтересовалась Тора, когда дверь, ведущая в ложу, закрылась.

— Во-первых, я люблю оперу. Во-вторых, Ее Величество после смерти мужа редко покидают дворец. И потому сегодня здесь соберутся все, кто хоть что-то да значит в этом городе.

Смотреть они будут не только на сцену.

К утру не останется никого, кто не знал бы о Торе… а слухи, боги, какие о ней пойдут слухи.

— Именно, — райгрэ поправил завиток, лежащий на шее. — Я хочу, чтобы они знали, что ты действительно принадлежишь мне.

Та дама будет молчать, не из сочувствия к Торе, но из воспитания: о таких, как Тора, в приличном обществе не упоминают. А вот остальные… некоторые подходили достаточно близко, чтобы учуять.

— Кстати, у солистки весьма приличное сопрано, хотя, конечно, я бы не назвал его уникальным, скажем так, до Кларинды ей далеко, — райгрэ задумчиво поглаживал пальцы Торы. — Жаль, что она больше не выступает…

На сцену Тора почти не смотрела, ей казалось, что все, включая солистку, глядят именно на нее, Тору. И райгрэ, от которого скрыть волнение не удалось, вздохнул:

— Пожалуй, тебе следует выпить. В антракте любопытных станет больше.

И он оказался прав.

Райгрэ не позволил прятаться в ложе, как не позволил отступить и на шаг от себя. Их окружали, при этом словно бы не замечая. И вновь шелестели юбки и веера, до Торы долетали обрывки фраз.

Чей-то смех.

Фырканье.

— Ты не устала? — райгрэ был рядом. — Сейчас мы вернемся… пожалуйста, посмотри налево. У колонны. Тот светловолосый, который беседует с леди… с леди в красном. И бокал держит. Узнаешь? Нет, не на него смотри, в зеркало. И не так откровенно. Вот умница.

Высший.

Тора впервые его видит, она бы такого запомнила. Высокий и статный, уже не молодой, но еще красивый, наверное, как все высшие. А волосы не светлые — белые почти и длинные, собраны в хвост.

Черты лица крупные, массивные даже, только подбородок как-то по-детски округл.

— Не узнаю, — также шепотом ответила Тора.

— Уверена? Не спеши.

Тора смотрит, запоминает. Но… она уверена.

— Обрати внимание на рисунок родинок. Он индивидуален. По нему ты точно отличишь одного высшего от другого.

Словно их можно друг с другом перепутать.

— Я его в первый раз вижу, — призналась она и добавила. — Я до вас только в Каменном логе… высших встречала.

И о той встрече папа велел забыть.

Ничего не было… в Каменном логе всякое привидеться может, тем более, что прошло столько лет.

— Странно… — райгрэ выглядел разочарованным, — переговоры тянулись несколько месяцев. Макэйо в них участвовал…

И райгрэ думает, что Тора его сопровождала? Тогда, наверное, она действительно могла бы встретить этого светловолосого, который в свою очередь разглядывает Тору через зеркало. Он не знает, что в зеркале живет Хильда, а она не боится чужих взглядов.

— Мне запрещено было встречаться с кем-либо, — выпитое шампанское сделало Тору разговорчивой. — Даже… даже со слугами нельзя было разговаривать.

Слуги были немыми.

— А с кем можно?

— С Макэйо.

— А если его нет?

Его часто не было, даже когда Макэйо возвращался во дворец. Он слишком любил жизнь, чтобы долго выдерживать одиночество, пусть бы и в компании Торы.

— У меня… у меня был попугай. Очень красивый. Я его говорить научила.

И глядя на солистку в белоснежном костюме Дивы, Тора вспоминала своего какаду. Она надеялась, что птица осталась жива… да и то дело, кому надо с птицами воевать?

Он умный. И знает больше двухсот слов.

Райгрэ молчал. Вряд ли его очаровала опера, скорее уж он вновь погрузился в собственные мысли, и самым разумным было — не мешать. Молчание затянулось до самого дома, и лишь поднявшись на второй этаж, райгрэ словно очнулся.

— Тогда не понимаю, — сказал он. — Ничего не понимаю.

Наверное, он очень надеялся, что Тора узнает беловолосого.

— Не бери в голову, найденыш.

Райгрэ приглушил свет газового рожка и серьги вытащил, бросил на столик перед зеркалом, туда же отправил маску.

С тихим шелестом соскользнул плащ.

— Все хорошо? — вынув шпильки, райгрэ запустил руки в волосы Торы. — Ты не слишком устала?

Она устала, но… да, пожалуй, ей было хорошо.

— Мне весь вечер хотелось с тебя это стянуть…

Пуговка за пуговкой платье уступало райгрэ. Пуговок было много, а он не спешил, ни расстегивать, ни говорить. Но вот чудесный наряд очутился на полу.

И нижняя юбка с кружевами цвета экрю.

И турнюр.

— Тебе не больно? — его руки чувствовались даже через корсет. — Мне эти штуки всегда казались жуть до чего неудобными… хотя выглядишь ты очаровательно. Но мы от него избавимся, ладно?

Тора соглашается.

От корсета… нижней рубашки… перчаток, о которых райгрэ вспоминает в последнюю очередь. В перчатках к нему неприятно прикасаться, а Торе хочется.

И она поддается желанию.

Это из-за шампанского… оно легкое, но коварное.