Невеста

Глава 23 НАРИСОВАННЫЕ СЛЕДЫ

Как и следовало ожидать, ни в морге, ни на месте преступления Крайт ничего нового не обнаружил, отчего испытывал глубочайшее чувство вины. Ему все еще казалось, что любую проблему можно решить с лету, а когда не выходило, парень терялся и впадал в задумчивость.

— Переоденься во что-нибудь приличное, — велел Виттар.

Одежда щенка пропиталась городской вонью, среди которой солировала яркая нота формалина, небось привязавшаяся еще в морге. Самого Виттара запах этот не сильно смущал, но вот в месте, куда им предстояло отправиться, лучше было бы не привлекать особого внимания. Да и запахи — полбеды. На обшлагах пиджака появились пятна. И манжеты рубашки выглядели затертыми, неопрятными.

Как у него выходит?

— Я… — Крайт не спешил уходить. — Я бы хотел кое-что показать вам… в лаборатории. Если вы… может быть, вы найдете время… — Он глянул исподлобья. — Это за Перевалом, — добавил, точно зная, что теперь Виттар найдет время и спустится. — Аномалия. — И тут же, словно испугался, что пообещал слишком много, добавил: — Я не знаю, связано ли это с… с вашим братом.

Под лабораторию Виттар отдал подвалы. Хорошие каменные подвалы, появившиеся задолго до того, как дом принял нынешнее обличье. Некогда сами эти коридоры и были домом. И убежищем. И тюрьмой. И склепом, который, впрочем, лет двести тому назад решено было перенести. Здесь устраивали то ледник, то винный склад, то хранилище, притом что хранили не всегда разрешенные законом вещи… Ходили слухи о подземных ходах, ведущих к реке, и о сокровищах, спрятанных Торхеймом Злой Секирой, который якобы не погиб в море, а сумел вернуться домой.

О призраках. Невинно замученных жертвах.

О крысах столь огромных, что сами способны были охотиться на кошек, а то и на людей.

О потайной жиле, которая начинается от самого центра мира и идет в обход Каменного лога. Будто бы в ней заключена истинная сила дома Красного Золота.

Как бы там ни было, но среди всех обличий последнего времени — Виттар помнил свое разочарование, когда вместо ожидаемых сокровищ наткнулся на бочонки с солониной, кувшины оливкового масла и каменные полки, на которых вызревали сыры, — лаборатория больше всего соответствовала настроению дома.

Газовые рожки наполняли древний зал зыбким светом, и тот преломлялся в зеркалах и отполированных плоскостях приборов — назначение многих оставалось для Виттара загадкой. Привычно гудел воздуховод, расширенный, невзирая на затраты, и крылья ветряка слабо шевелились, как и многосуставчатые лапы копира, что замер в углу этаким стальным пауком. В переплетении стеклянных и железных труб, тонких, с волос в разрезе, металась молния, рыжая, как Крайт. На столах царил знакомый беспорядок.

Тубы с чертежами. Тубы без чертежей, раскрывшие черные зевы. Чертежи без туб, перемешанные с листами кальки. Банки всех размеров. Пробирки в железном штативе, почему-то перекошенном на один бок. И механический сепаратор, оседлавший табурет, который чудом выдерживал вес прибора.

Куски хрусталя и металла.

Записная книжка, исчерканная, изрисованная.

Миска с костями, кажется, куриными. И фарфоровый кофейник, правда, без крышки, которую с успехом заменял круглый ониксовый шар.

— Я… я уберусь, райгрэ Виттар. Честное слово! — Крайт подобрал потемневший огрызок и отправил его в мусорное ведро.

Ведро зазвенело, и Крайт, охнув, кинулся спасать что-то очень важное и ценное.

Неисправим.

Карта, раскинувшаяся на полу, являлась копией той, которая висела в библиотеке, вот только над ней раскинулась паутина разноцветных нитей. Вычерченные на стекле, они казались висящими в воздухе.

— Видите?

Крайт прижимал к груди нечто сложное, стеклянно-металлическое, ощетинившееся патрубками и каменными иглами.

— Поставь своего…

— Это для поисков, — пояснил Крайт и, встав на колени, выпустил существо. Во всяком случае, оно казалось довольно-таки живым.

Бронзовая сороконожка, чей панцирь сиял и переливался. Тонкие конечности с трудом удерживали слишком грузное тело. Но вот внутри что-то щелкнуло, и чешуйки панциря поднялись, выпуская тончайшие стебельки-паутинки. Одни были выше, другие ниже, и вот уже сороконожку окружило облако шевелящихся шелковых нитей.

— Ее можно настроить на определенный образец… — Крайт не спешил подниматься. — Она очень чувствительная… даже на большой территории. А если зону поиска ограничить, то чувствительность возрастает.

Сороконожка не спешила двигаться, она раскачивалась, и пушинки клонились то влево, то вправо.

— Как десяток самых лучших ищеек… я ведь слышу все и сразу…

А сотворенное Крайтом существо — одну-единственную ноту в симфонии мира.

— Сначала я пробовал искать вашего брата, — Крайт протянул руку, и сороконожка защелкала, словно жалуясь на что-то, — но параметры очень размытые…

Но на этом эксперимент закончен не был, иначе Крайт вряд ли бы рассказал об опыте, который считал неудачным. Все-таки щенок и сам неспособен адекватно оценить то, до чего доходит.