Невеста

У каждого из нас есть эрогенные зоны, такие места, что хотим мы того или нет, они реагируют на прикосновение. У меня такое шея. Придавленная его телом, испытывая боль от проникновения, я среагировала на эту ласку и сама себя возненавидела.

— Ненавижу-у-у, — сдавленно простонала я, даже не зная, к кому это больше относится.

— И я тебя, — по страсти признания, оно могло соперничать с признанием в любви. Кончик его языка пролизал на шее влажную горячую дорожку. Я невольно дёрнулась, потеряв контроль над телом и не в силах сдержать дрожь удовольствия. Его дыхание было очень горячим и опаляло меня.

Он прикусил мне кожу, не вгоняя зубы, но оставляя след и миллиметр за миллиметром начал выходить из меня, и когда оставался лишь кончик, одним резким движением бёдер вогнал опять себя до конца, растягивая. От толчка я дёрнулась, но моя шея была зажата между его зубов, и если бы он их вовремя не разжал, то мог бы меня поранить. Я глухо застонала, и уже не совсем от боли. Балансирование на грани между болью и удовольствием неожиданно завело меня. Никогда не любила грубый секс, и была ошеломлена своим отзывом на это.

Он прикусил мне мочку уха, чуть оттянув её, а потом прошептал:

— Если бы ты знала, как хочется пометить тебя, — его губы опять спустились по моей шее, выводя на ней круги. Он опять начал медленно выходить. На этот раз появилась смазка, и он медленно-медленно скользил, почти выходя до конца и обратно, даря телу чувство наполненности и… удовольствие. Почему я не сопротивлялась? Почему покорно лежала, захваченная варварским обращением?!

— Но ты недостойна! — зарычал он и сделал резкий толчок. — Ты вульгарна, доступна… — Накручивая себя, он отстранился и положил мне руку на шею, придавливая. Стал двигаться резко и грубо. Хорошо, что я лежала лицом к шёлковой подкладке жакета, скользя по ней с каждым толчком. Если бы это был камень, я бы стёрла до крови кожу.

— На тебе не будет моей метки! — теперь он меня наказывал, яростно двигаясь и заботясь лишь о своём удовольствии. — Ты понесёшь от меня и дашь мне наследников… Ты годна лишь рожать детей, но не быть со мной рядом.

Он имел меня, полностью подчинив себе. Наши тела были прижаты в месте соединения, но упираясь рукой мне в шею, он сохранял между нами дистанцию, показывая, насколько не хочет лишний раз прикасаться. Мне делали ребёнка.

В этот момент что-то во мне сломалась, и слёзы потекли из глаз. Я полностью обмякла, и даже когда он кончил, прошло мимо моего сознания. Лишь в какой-то момент поняла, что больше меня никто не держит.

— Одевайся, — услышала я.

Шевелиться не хотелось, но усилием воли отстранилась от камня и встала на нетвёрдых ногах. Подняв голову, с ненавистью посмотрела на него. Он закончил приводить в порядок одежду и теперь стоял собранный и высокомерный.

— Я убью тебя, — просто сказала я. С холодной решимостью понимала, что после всего одному из нас не жить.

Он медленно осмотрел меня с ног до головы и губы презрительно скривились.

— Держи! — У моих ног вонзился кинжал.

Не спуская с него глаз, я медленно наклонилась и, обхватив кинжал за рукоять, вытащила его.

— Лучше сразу решить это сейчас. Нападай!

Я лишь крепче сжала кинжал, но глупо размахивать им и бросаться не стала. Он от меня как от мухи отмахнётся, к тому же именно этого и ждёт.

— Ты человечка. Слабая и никчемная, — начал издеваться он. — Я не буду связывать с тобой жизнь. На тебе не будет моей метки, но ты будешь рожать мне детей, пока сможешь, а потом я сошлю тебя с глаз долой. Ты не достойна ни быть со мной, ни воспитывать их. И можешь не надеяться на своего эльфа, он вмешиваться не станет.

Он замер, ожидая моей реакции, но я стояла не шевелясь.

— Чего же ты ждёшь? Уже передумала меня убивать?

Этот насмешливый вопрос оказался последней каплей. Он стоял передо мной такой красивый, самоуверенный и я ненавидела его всеми фибрами души. Перед глазами встала чёрная пелена. Да что же это такое? Я была недостаточно хороша для мужа, теперь недостаточно хороша для этого ублюдка. Но если с мужем мы разошлись, то этот собирается пользоваться мной долгие годы, а потом выбросить, как ненужную вещь. Потому что может, потому что имеет власть и силу. Ненависть поглотила меня.

— Ты прав… я слабая и мало что могу, а ты здесь всесилен, — помертвевшими губами прошептала я и сжала кинжал, — но не будет тебе от меня детей!

Он приготовился к моему броску, только я вонзила кинжал не в него… себе в живот.

Боль обожгла меня, и я упала на колени. Ошеломлённый он замер, растеряв всё своё высокомерие и уверенность. Было противно смотреть на него, и я закрыла глаза. В голове зашумело, и я обмякла. Как же больно…

Раздался рёв, а потом меня схватили и потребовали:

— Не смей закрывать глаза! Посмотри на меня!

— Противно, — успела еле слышно прошептать я, прежде чем полностью потерять сознание.

* * *