Невеста Агнца

августиновское учение о значении благодати в человеке, которое в антипелагианской, полемической напряженности упраздняло антропологию, вместе со связанным с нею учением о богочеловечестве. Спасение верою чрез благодать, с одной стороны (в протестантизме), и спасение в пределах единоспасающей церкви, как организации благодатной жизни (в католичестве), определило умонастроение западного богословия, сделав его вообще преимущественно сотериологическим. В этом сотериологическом акценте, конечно, лежит печать августинизма Но далее, в своих частностях. обе его ветви определяются в полной противоположности, но одинаково в зависимости от бл. Августина, на его учение опираясь. В частности, — католичество утверждает преимущественно значение человеческой свободы, с активным ее участием в деле спасения, в приобретении заслуг, merita (сделавшихся основной категорией католического богословия) и увеличения благодати, augmentum gratia на основании этих заслуг (а далее отсюда следует и доктрина сверхдолжных сил, opera supererogatoria). В католической стилизации (по определению папы Гелазия, — (Denzingeri n. 165) — бл. Августин (cuius doctrinam secundum praedeсesыorum meoruь statuta Romana sequitur et probat Ecclesia) выступает защитником католического прагматизма. Между тем анафематизмы Тридентского собора в защиту свободы воли (1), в сущности, применимы к историческому августинизму не меньше, чем к протестантам, которых они имеют поразить. Лютер именно развивал мысль бл. Августина относительно бессилия к добру воли падшего человека, а в этом смысле и отсутствия самой свободы, которая дается лишь благодатью, провозглашал учение о «рабстве» воли, de servo arbitrio, liberum arbitrium est mortuum, — с проистекающим отсюда квиетизмом и пассивизмом. Кальвин же, до конца развивая эту сторону мысли бл. Августина, защищал, вместо свободы, предвечное и непреложное conilium Dei в предопределении, т. е. сделал человека всецело орудием в руках всемогущего Бога.

Аналогичным образом определилось отношение обеих ветвей западного христианства к учению бл. Августина о предопределении: вопрос нем представлял большое место католической церкви в течение средщних веков. Ей пришлось иметь дело с предестинационизмом Гинкмара, прямо утверждавшим два предопре-

(1) Sess. IV, c. 4 анафематствует мнение: liberum hominis arbitrium а Deo motum et excitatum nihil сooperari assentiendo Deo excitanti at que vocanti etc. Can. 5: si quis liberum, arbitrium post Adae peccatum amissum et extinctum esse dixerit, но ведь это же есть, как мы видели, прямое учение самого бл. Августина, которое здесь, т. о., анафематствуется.

602

деления: к блаженству и к вечной муке (1). Ей, хотя в общем удавалось замазывать трещины, никогда не удавалось связать концы с  концами (2). В реформации же, именно в кальвинизме, с новой силой вспыхнула иррациональная идея предопределения не только к спасению, но и к гибели, и соответствующие анафематизмы Тридентского Собора, направленные против кальвинизма, в сущности бьют и по августинизму (3). Следует признать, что августинизм остается до сих пор определяющим западное богословие не только своими мотивами, но и раздирающими его противоречиями, он — не изжит и не преодолен, что и вообще находится здесь в связи со слабым восприятием идеи богочеловечества, как основы антропологии. Нам, восточным, дано преимущество свободы в отношении августинизма, и ею мы должны воспользоваться, чтобы обнажить его противоречия и обострить проблематику, которая и есть самое важное и ценное в этой системе.

Бл Августин поставил проблему о взаимоотношении Бога и человека, притом — Бога во всей абсолютности и всемогуществе Его, а человека — во всей его приниженности, вовнебожественной человечности его. Бог и человек сопоставляются у бл. Августина как две противолежащие и, хотя и взаимоотносящиеся, но и взаимно чуждые, непроницаемые величины, причем уже самое их сопоставление возбуждает основное недоразумение: Бог есть бесконечная величина, человек — конечная, которая обращается в нуль перед бесконечной. Спрашивается, в каком же смысле могут сопоставляться и сравниваться эти величины? Для самого этого сопоставления отсутствует ternum comparationis — основание для сравнения, каковым является только идея Богочеловечества, Божественной и тварной Софии. Из этой основной трудности и неверности проистекают и производные, также как и колебания мысли бл. Августина.

Прежде всего, его учение о человеческой свободе, благодаря от-

(1).. gemina est praedestmatio, sive electorum ad requiem, sive reproborum ad mortem (P. L., t. 121, c. 868).По суждению Гефеле, и сам Кальвин не выразился бы сильнее: Leclereq, t IV, р. 146-7. Ср. историю вопроса у В. Labaud: Praedestination L’Affaire de Gottschalt (D. de th. cat. dogm, fasc. 110-11)