Невеста авантюриста

– Что? Еще раз спрашиваю – сколько ты дашь за него? Мне нужно больше! Меня обобрал до нитки один чертов шулер, которого я ошибочно принял за простачка, и теперь я должен ему восемь сотен.

– Тогда еще двадцать пять, и деньги твои. И не смей приносить мне больше ничего, пока я не избавлюсь от этих сапфиров.

Послышался звук ключа, проворачиваемого в замочной скважине. Квин кивнул Грегору, отпустил руку Лины, и в тот же миг двое мужчин, толкнув плечом дверь, ворвались в комнату с пистолетами наготове.

– Какого…

– Вы арестованы по подозрению в краже сапфира Толхерста, а также перстня с бриллиантом, принадлежащего мистеру Васильеву. Меня зовут сэр Джеймс Уоррен, представитель городского магистрата. Все попытки к сопротивлению бесполезны.

Прижатая спиной мистера Тревора, Лина видела, как ростовщик вскинул руки вверх, помрачнел и с яростной злобой посмотрел на Реджинальда Толхерста:

– Ты, криворукий кретин!

Толхерст, словно обезумев, озирался по сторонам, затем вдруг, к огромному удивлению Лины, рухнул в кресло, спрятал лицо в своих больших ладонях и разрыдался.

– Где сапфир Толхерста? – требовательно повторил свой вопрос сэр Джеймс.

Ростовщик бросился к сейфу, дверца которого была открыта, и достал оттуда небольшой мешочек. Он опрокинул его на ладонь представителя магистратуры, и все замерли, увидев камень глубокого синего цвета, сияющий холодным блеском.

– А где сам перстень? – спросил Квин.

Ростовщик достал кольцо с камнем, который был точной копией сапфира, вынутого из оправы, за исключением лишь того, что, когда они были рядом, в этом камне даже неопытный глаз Лины различал менее чистый и яркий блеск.

– Кто принес вам это?

– Он, Реджинальд Толхерст. Он принес мне подлинник примерно месяц назад, и я заплатил за него честную, справедливую цену, – сказал ростовщик.

Сэр Джеймс хмыкнул.

– Затем он вернулся с поддельным вариантом и сказал, что подменил им настоящий, а теперь его отец скончался, и нельзя допустить, чтобы кто-то обнаружил подделку. И вскоре я узнаю, что все газеты пестрят заголовками об этом проклятом сапфире Толхерста.

– А вам не приходило в голову, что в краже того, что все это время находилось в вашем сейфе, обвинили невинную юную девушку? – В ледяном голосе Квина слышались стальные нотки.

– Это была всего лишь проститутка, разве нет? – спросил ростовщик, и уже через мгновение лежал распластанным на спине на коврике перед камином.

– Ваша светлость! Он нужен нам целый и невредимый, чтобы мог давать показания, – предупредил сэр Джеймс.

Он достал блокнот, наспех нацарапал что-то на листке и передал записку мистеру Тревору. «Не будете ли вы так добры съездить на Боу-стрит и прислать сюда троих людей и полицейскую повозку. Нужно обыскать это место».

Тревор торопливо вышел на улицу, а Грегор резким движением поднял ростовщика на ноги и собрался привязать его к стулу.

– А что делать с этим? – Он небрежно указал большим пальцем на Толхерста, который в этот момент поднял глаза, покрасневшие и остекленевшие от страха.

– Я надеюсь заставить его пуститься в бега, – заметил Квин и провел пальцем по гладкому стволу своего пистолета.

– Мы должны предоставить его на суд сэра Джорджа и узнать, какое решение вынесет он, – сказал сэр Джеймс, угрожающе покачав головой.

– Но это несправедливо.

– Это наилучший способ избежать скандала. Я думаю, сэр Джордж превратит жизнь своего брата в ад за все то, что он сделал – украл фамильный перстень отца, подменил его на подделку, а затем украл и фальшивое кольцо с пальца отца, когда тот лежал на смертном одре, чтобы подмену не смогли обнаружить. Как это низко.

– Дело и вовсе могло дойти до убийства, если бы мисс Шелли повесили за преступление, которого она не совершала, – сказал Квин. – Я знаю одного человека, который занимается торговлей с Британской штрафной колонией, что находится в Австралии, в Новом Южном Уэльсе. Я сообщу сэру Джорджу Толхерсту, что могу организовать там местечко для его брата, в противном же случае я устрою такой скандал вокруг семейства Толхерст, что вся их жизнь и репутация потеряют всякую ценность.

Реджинальд снова безутешно разрыдался. Лина поняла, что не в силах выдержать этого. Она с силой толкнула дверь, пошатываясь, торопливо вышла из тесной душной гостиной и оказалась в полном людей холле. Ей хотелось как можно скорее убежать отсюда туда, где она не будет видеть Квина каждый день и невыносимо страдать от этого.

Ей хотелось вернуться к тетушке, и Кэтти, и остальным девочкам, но она знала, что никогда больше не сможет быть счастлива в их мире. Лина знала, что хочет Квина, потому что от этого зависит ее жизнь. Она была уверена, что если бы она поведала ему о своих чувствах, то счастливые моменты, которые он проводил бы дома, с нею, стали бы редкими и непродолжительными. Он был свободен, необуздан, независим и ради нее не смог бы измениться. Она тотчас осознала, что по-настоящему любить кого-то – значит любить его таким, какой он есть, не требуя ничего взамен.