Невеста без места

– Ох, боярышня моя. Счастье-то какое, что вроде обошлось. А воеводы наши с княжичами препирались, решали, что делать. Было, что Мирята Веденич хотел обратно поворачивать, домой вас везти, в Верилог. Дескать, не поздно еще, а сватовство несчастливое. И наш воевода тоже сказал, что ворочаемся, пусть князь наш сам решает. Орали тут, как на торгу. Один из княжичей поддержал, да остальные воспротивились. Горибор особенно, так и сказал, что пока он жив, возвращать вас не даст, и меч достал! Говорит, кариярский князь решать должен, вас в его власть отдали. А поссорятся через вас князья – хорошо будет?

– Плохо, – кивнула Велька, – но сама говоришь, что обошлось.

– А нас недавно обоз купеческий обогнал, большой! – сменила тему Любица. – Приезжали люди от них, подарки привозили, воеводы их принимали. Лесованцев там много, из звериных племен.

– Это которые оборотни? – Велька даже вздрогнула, сразу вспомнив своего знакомца Касмета.

И подумала о Венко, конечно. Он ведь, получается, тоже должен бы быть в том обозе.

– Ну да! – усмехнулась боярыня. – У них многие и оборачиваться не могут, а все равно оборотни! Так вот, один сюда прямо, в шатер, зашел, воеводу искал, говорит. Прощения просил, что в женский шатер ввалился. И тебя он увидел…

– И что? – поежилась Велька.

– Так смотрел, словно признал. Спросил, кто ты, я сказала, что боярышня хворая. Он стал лекаря ихнего предлагать, еле избавились. – Любица вздохнула, опустила взгляд: – Неспокойно мне что-то, Огнявушка. Что ему от тебя может быть нужно, не знаешь?

Велька плечами пожала – откуда знать?..

– Ты сказала кому про лесованца этого?

– А как же? Воеводе и сказала. Он сразу у шатра кметей поставил, охранять, мало ли что. Да они уже, должно быть, далеко уехали, купцы! А все равно неспокойно…

– Любушка, ты помнишь купцов-оборотней, тех, что в день сговора?..

– Что меч дарили, а потом с князем спорили? Я главного их запомнила, но это был не он. Ладно. Я тебе рассказала, чтобы ты осторожной была.

– Поняла я. Спасибо, Любушка, буду осторожной, – искренне пообещала Велька.

Оборотней тех она отчего-то боялась, особенно Касмета, который посмел утверждать, что она, Велька, чуть ли не его холопка, и так хотел ее получить, что не побоялся ссориться с самим князем. Правда, он не знал, что она дочка этого князя. И теперь еще не знает.

Если, конечно, тот нечаянный приход лесованца в шатер вообще имеет какое-то значение и он впрямь видел ее в Верилоге. А бабкины обереги Велька, хоть и не сняла, но на виду больше не носила, спрятала под верхицу.

Еще день стоял на месте княжеский обоз, ждали пробуждения княжича Иринея, боялись воеводы нарушить знахаркино указание и потревожить его сон. Чаяна от жениха почти не отходила. Велька раз подошла взглянуть: Ириней спокойно спал, Чаяна сидела рядом и за руку его держала, а на руке у него так и было надето ее узорчатое обручье. И язык бы не повернулся, глядя на них, упрекать Чаяну, такую преданную и заботливую. Ее и не упрекал никто.

К Вельке зато пришли в шатер все трое княжичей и боярин Мирята с ними, разом поклонились. Заговорил боярин:

– Вот, значит, благодарим мы тебя, боярышня Огнява. Спасла ты им брата, моего князя любимого сына. Самое время, получается, было бы теперь его оплакивать, а вот же, не пришлось. Все, что хочешь, попроси, боярышня, отказа не получишь!

Велька в ответ тоже поклонилась.

– Не за что меня благодарить, не чужие ведь мы теперь! Смогла помочь, и хорошо. А попросить, говоришь, все можно, Мирята Веденич? – сообразила она и лукаво улыбнулась.

– Не проси уговор нарушить и про нас рассказать, это только князю можно, – вмешался княжич Горибор, – а прочее только пожелай, хоть птичьего молока, все бросим и поедем добывать! – он широко улыбался Вельке.

– Все бросите и уедете, а мы с сестрой состаримся, женихов обратно дожидаясь! – рассмеялась княженка. – Нет уж, не уезжайте, очень прошу!

А боярин Мирята кряхтел и смотрел недовольно на Горибора – видно, его теперь даже шутки ввергали в беспокойство.

Утром следующего дня долгожданное случилось: проснулся Ириней. Велька с Любицей как раз к Чаяне зашли, поэтому тоже увидели, как открыл он глаза, как удивленно поглядел по сторонам, улыбнулся Чаяне.

– Боярышня? А зачем ты тут?

– Милый мой! Ну, наконец-то! – сестра даже расплакалась от радости, поэтому не видела, какое недоумение стояло в глазах Иринея.

– Пойдем-ка, – Любица потянула Вельку за собой, – нечего нам тут, успеем еще поздороваться.

Так и не узнала Велька, что случилось между Иринеем и Чаяной, поговорили они о чем, нет ли. Но когда садились завтракать, Чаяна, молчаливая, села между Велькой и Воевной. Подошел Ириней, исхудавший и бледный, одетый по-княжески, со взглядом ясным, в котором никто уже не заметил бы непонимания или сомнений. Он поклонился сначала Воевне, потом Чаяне, снял обручье и положил его Чаяне на колени.

– Благодарю за честь, боярышня Белица. Да только знаю, что недостоин я. Выбери себе кого лучшего.

Чаяна молчала, глаз на Иринея не поднимала. Боярин Мирята руками развел, дескать, что же, что я могу поделать! Княжичи переглядывались.