Невеста Чернобородого

В обширной каюте капитана Тича победное пиршество было уже в полном разгаре. Тичу и его людям было отчего праздновать: их судно было первым пиратским кораблем, который победил в открытом бою, один на один, английский военный фрегат. И с этого дня на протяжении многих недель и даже месяцев, пока шокированное Британское адмиралтейство справится от ошеломляющей новости, Карибское море будет безраздельно принадлежать Тичу для бесконтрольного разбоя. Такая неслыханная удача заставляла пиратов буквально сходить с ума от радости. Слышно было, как они топали, прыгали, орали песни, хвастались друг перед другом, сдабривая все это огромными неопрятными глотками рома, вина, — всего, что было под рукой, — и в свирепом веселье награждая друг друга увесистыми тумаками. Фляги с ромом, бренди и голландским джином беспрерывной цепочкой покатилось в каюту. Кто–то выпалил из пистолета, и громогласный хохот Тича доносился даже сквозь толстые доски палубного настила.

— Смотри, как близко мы от Черной Бороды! — встревоженно проговорил Захи.

— Пошел он к черту! — ухмыльнулся Гринзейл. Он запустил пальцы в мягкие волосы Анны и повернул к свету ее бледное лицо.

— Эй, кто–то идет — слышишь? — отрывисто вскрикнул Захи.

Это был несомненно голос французика Танти, горланившего старую матросскую песню:

Отважное сердце и пара штанов —

и что еще нужно для нас, моряков?..

Слышно было, как он, спотыкаясь, спускался по ступеням трапа, который вел в кладовую.

— Прячь ее, быстро! — единым духом прошептал Захи, и поскольку Гринзейл даже не пошевельнулся, принялся за дело самостоятельно, набросив на Анну охапку пустых мешков.

— Пырни–ка лучше ножом этого французского слизняка, — предложил Гринзейл.

Захи выразил искренний протест:

— Да ты что? Ребята тебе глаза повышибают! Точно, говорю тебе! Танти — единственный кок, который когда–либо был у нас на судне!

Гринзейл пробормотал проклятие в адрес стряпни Танти и положил ладонь на рукоятку ножа.

— Нет, нет! — Захи поспешно схватил его за руку. В это мгновение Французик Танти толкнул разбитую дверь и в изумлении заморгал на них глазами.

— А что вы, ребята, делаете здесь? — спросил он.

— А, Танти! — с деланной небрежностью приветствовал его Захи. — Мы только что спустились сюда из каюты Черной Бороды, чтобы поймать пару крыс для забавы. Хотим напоить их пьяными и заставить драться, понимаешь?

При упоминании о крысах Танти брезгливо поморщился:

— Слушайте, ребята — будьте друзьями и притащите–ка ко мне парочку мешков муки, ладно? Там сейчас такое твориться — ей–богу! — что никого не допросишься помочь. Только послушайте, как они орут, эти черти!

Сверху донесся еще более сильный гул голосов, топот ног и пьяные крики.

— Я собираюсь устроить сегодня такой ужин, что вы все языки проглотите!

— А что это будет, Танти? — заискивающе спросил Захи. Он изо всех сил старался не смотреть на мешки, которые начали слегка шевелиться.

Лицо Танти расплылось в улыбке:

— Пирог, мой мальчик! Как у родной матушки!

Из–под мешков послышалось неясное бормотание. Танти озабоченно повернул голову по направлению шума:

— Черт бы побрал этих проклятых крыс! Пошли быстрее, ребята, прошу вас!

Он отобрал несколько мешков с мукой и указал на них, недвусмысленно давая матросам понять, в чем именно должна заключаться их помощь.

Захария Лонг заколебался. Ему очень хотелось присоединиться к пирушке наверху. Он не желал обидеть кока Танти и, конечно, был далек от мысли вступать в конфликт с Черной Бородой. Избегая глаз Гринзейла, он закинул на плечо один из мешков.

— Я… я принесу своей мешок попозже, Танти, — нахмурясь, проговорил Гринзейл. — Как только поймаю крыс… Оставь мне фонарь!

Некоторое время он стоял, прислушиваясь к их удаляющимся шагам, потом нагнулся и стащил мешки, прикрывавшие тело Анны. Она все еще была без сознания. Он отстегнул флягу с ромом, висевшую у него на поясе, и влил немного жидкости в полураскрытые губы девушки. Она поперхнулась, закашлялась, глотнула, и ресницы ее задрожали. Гринзейл присел рядом с ней на корточки. Угрызения совести нисколько не тревожили его. Терпеливо, словно кот, поджидающий добычу, он молча сидел и ждал…

Некоторое время Анна лежала с закрытыми глазами, прислушиваясь к неясному шуму, крикам и голосам, доносившимся до нее словно из гулкого ущелья. Затем, с трудом приоткрыв веки, она увидела перед собой желтое пятно света, которое постепенно расширялось. Она приняла его за солнечный свет, поскольку глаза ее, все еще с трудом различавшие предметы, не разглядели в полумраке очертания тусклого фонаря. Ложе, на котором она лежала, показалось ей удивительно удобным, мягким и уютным. Сначала она воспринимала все это бездумно, не отдавая себе отчет в том, где она и что с ней. Затем до ее сознания дошел запах прелой муки и тошнотворный сладковатый аромат гнили, доносившийся от мешков и покрытых паутиной бочек, нагроможденных вокруг нее.