Невеста Черного Медведя (СИ)

Когда-то я хотела увидеть проявление истинных чувств в Оливере, но определенно – не таких. Когда я встала между женихом и Полем, то сама чуть не попала под плеть. Чтобы я ни говорила Оливеру, он меня не слышал, продолжая угрожать молодому человеку. Оливер вдруг стал абсолютно чужим мне человеком. Неужели мой будущий муж такой и есть, жестокий и надменный воин? Я смотрела на своего избранника, словно видела его впервые, пока он резко не развернулся ко мне:

- А Вас, леди Элизабет, я прошу не забывать, что теперь Вы не безвестная послушница, грехи которой остались за стенами монастыря, а невеста знатного английского барона.

- Какие еще грехи? - возмутилась я.

- Я, признаться, не ожидал, что Вы позволите себе слушать такие речи от первых встречных, это совершенно непозволительно, - меня пугал его тон, но от слова к слову он не менялся, - не давайте мне более повода усомниться в Вас, леди Элизабет!

Оливер продолжал разить своей холодной надменностью, делая мне по-настоящему больно. Впоследствии я пыталась объяснить самой себе, что он просто следует канонам поведения своего времени, но он грубой рукой «прижал» к земле мою парящую от недавнего счастья душу.

В тот же день мы переехали в другой дом. Я старалась не попадаться ему на глаза и не говорила с ним с того момента. Утром я долго не выходила из своей комнаты, настроение было гробовым, и тогда ко мне пришел сам барон.

Он снова был сдержанным благородным аристократом. Оливер спросил, как мое самочувствие, и напомнил, что в субботу я должна блистать на приеме у Грейстоков. Оказалось, он уже позаботился о хорошей портнихе для меня и хотел ее представить. Я немного «остыла» от обиды, к тому же мне польстили его забота и внимание. Все-таки я его любила, а потому приняла от него даже такое «завуалированное» извинение.

При первой встрече мы обсудили с мадам Джеральдиной, лучшей местной портнихой, мою будущую прическу, головной убор, эскиз платья. Мы с энтузиазмом выбрали ткань для него, яркий малиновый бархат, и черное итальянское кружево для украшения по краям и на лифе. Мы неплохо подружились со швеей, и она выразила удивление моей неосведомленностью в отношении моды:

- Вы, наверное, иностранка и недавно прибыли сюда?

- Я прибыла сюда с совсем другими целями, а остаюсь – по личным причинам, - таинственно улыбнувшись, ответила я.

- Но на образование Вам родители, как видно, не поскупились. Однако, Вы очень добрая и открытая душа, леди Элизабет, такая, каких нет среди здешних дам. Мне очень приятно работать с Вами. Вы на удивление просто общаетесь с обычными людьми! У Вас будет много друзей, госпожа.

И, понятное дело, что она в тот же вечер поведала обо мне своим подругам.

А на следующий день она рассказала о семье городского врача, с которой лично имеет знакомство. Джеральдина упорно и долго говорила о молодом пасынке своей подруги по имени Поль:

- Замечательный молодой человек и, кстати, перспективный начинающий адвокат. Семья его отца очень уважаема в нашем городе, - и, продолжая расхваливать Поля, женщина искоса поглядывала на меня.

- К чему Вы это говорите, мадам Джеральдина? – не выдержала я.

- Да что ж непонятного, леди Элизабет? Поль Вас полюбил!

- О какой любви идет речь? Мы знакомы всего один день! Это смешно.

- Какая разница, леди? Если Вы влюблены, то время не имеет значения. Подумайте, кто Вам больше по сердцу: хмурый воин с северных земель или добрый юноша с честными намерениями?

- Вы говорите словами Поля, а ему всего восемнадцать, он совсем мальчишка, - заметила я.

- Вы и сами открыты, как ребенок, леди, и Вам будет сложно со своим нынешним избранником. Поверьте мне, дитя мое.

- Я знаю. Но я приняла решение, - ответила я.

Похоже, эти слова, произнесенные довольно грустно, Джеральдина передала молодому Полю. На другой день портниха вручила мне письмо:

- Поль очень просил передать его. Он сказал, что за Вами осталось последнее слово, госпожа.

Мне вдруг показалось, что сейчас войдет в комнату сэр Хэдли, и все услышит, или же кто-нибудь донесет ему. А гневить Оливера мне вовсе не хотелось. В какой-то минутной панике я схватила протянутое письмо и без раздумий отправила в огонь. После этого мне полегчало.

Вечером я сказала барону, что решительно отказываюсь от услуг Джеральдины. Больше я ее не видела, а платье дошивала мне другая портниха.

Весь вечер у графа Грейстока я нервничала, как бы не сделать чего-нибудь предосудительного, но ужин прошел хорошо, даже великолепно.