Невеста для босса. Куплю тебе новую жизнь

— Аааааааай! — ору, надрывая горло. Тут же пытаюсь сжать ноги, но вместо этого упираюсь коленями в бёдра Кирилла.

Меня словно разрывает изнутри. И теперь я действительно кричу! Ору так, что будь на этаже другие гости, они бы, наверно, решили, что меня режут.

Впиваюсь ногтями в его спину, царапаю и шкрябаю. Чувствую, как под моим ногтями остаётся его кожа, но Кирилл не шевелится, продолжая оставаться глубоко во мне.

— Прости, — виновато шепчет. Наклоняется к моему лицу. Целует лоб, влажный от пота висок. Языком стирает с моих щёк влажные дорожки слёз. — Просто расслабься. Так больно больше не будет. Это первый и последний раз, обещаю.

Немного отстраняется и проталкивает руку между нашими телами. находит пальцем клитор и кружит по нему подушечкой, параллельно начиная двигаться во мне.

Между ног всё ещё болезненно саднит и тянет. Но уже не так сильно, как с первым толчок. Пальцы клитора стимулируют, отвлекают от болезненных ощущений, помогая расслабиться.

Чувствую, как короткие ритмичные движения его бёдер постепенно становятся более размашистыми. Раскачиваются, как маятник. И в какой-то момент он начинает входить в меня резче. На каждом толчке наши тела соприкасаются с гулким шлепком.

На очередном резком толчке Кирилл обрушивается на мои губы, с напором проталкивает в меня язык и замирает, кончая в меня с хриплым приглушённым стоном.

Глава 47

Тело всё ещё гудит, когда Кирилл медленно выходит из меня, забирая вслед за собой странное чувство наполненности. Такое непривычное, но как только оно пропадает, я почему-то чувствую себя опустошённой.

Хочу тут же приподняться на локтях, но сделать этого не успеваю, потому что Горский в ту же секунду обхватывает меня за живот, сгребает в охапку и, перевернувшись на бок, притягивает к себе спиной. Убирает с плеча влажные волосы и прижимается губами к шее.

Сердце всё ещё тарахтит на вылет, и я никак не могу отдышаться. Наверно поэтому молчу. А может потому что вообще боюсь что бы то ни было говорить.

Между ног дико саднит, а низ живота тянет, как при месячных. Тяжело сглотнув, смотрю на красные пятна крови на простыни, и, подтянув колени к животу, чувствую, как по внутренней стороне бедра из меня вытекает струйка спермы.

Чёрт…

Только сейчас меня окончательно догоняет осознание того, что Горский сделал! Он… он кончил в меня!

Мысли тут же разгоняются как шальные. Начинают таранить рассудок, подкидывая в него тысячи вопросов, как дрова в костёр.

Зачем он это сделал?! Он… он вообще понимает, что от этого бывает?

Боже… конечно, он понимает, ему же тридцать два года!

— Кажется зашевелились…

— Что? — спрашиваю хрипло. Не узнаю собственный голос, потому что горло саднит после криков.

Вместо ответа, Кирилл переворачивает меня к себе лицом, обхватывает за бёдра и прижимает к себе. Чувствую, как его всё ещё твёрдый член, проскальзывает между моих влажных ног и прижимается к входу. Тут же краснею, представив, какое там сейчас месиво, из крови и спермы.

Но, судя по расслабленному выражению лица Кирилла, его этот момент вообще не беспокоит.

— Я говорю, кажется тараканы у тебя в голове опять зашевелились. Видимо придётся мне привыкать к жизни с домашними питомцами. Ну давай, Лизок, жги.

— Что жечь?

— Сердца людей глаголом. Как ты любишь, — усмехается, водя кончиками пальцев по моим бёдрам, от чего по коже тут же стелятся мурашки.

Почему-то в этот момент вспоминается теория Евы. Что любовь — это когда у тебя от одного взгляда на мужчину появляются мурашки. Мои мне уже даже на голову забрались…

Мысли снова возвращаются к сперме, продолжающей вытекать из меня тонкой струйкой. Поднимаю взгляд на Кирилла, от волнения облизываю пересохшие губы. Но, вместо того, чтобы спросить то, вокруг чего так отчаянно пляшут мысли, почему-то задаю совсем другой вопрос.

— Ты сказал, что не знаешь точно, кто отец ребёнка Нины… Почему ты так сказал?

Напряженно смотрю на Кирилла, у которого, судя по выражению лица, игривое настроение моментально испаряется.

— Ты серьёзно хочешь сейчас говорить об этом?! — вскидывает брови, переставая меня гладить. — Я только что сделал тебя женщиной, и единственное о чём ты сейчас думаешь — это какая-то левая баба?

— Твоя бывшая невеста, — уточняю с напором.

— Бывшая, Лиза. Это ключевое слово. Она посторонний мне человек.

Убирает руку с моего бедра и, оттолкнувшись от матраса, встаёт с постели.

Без него мгновенно становится не по себе. Хватаюсь за край одеяла и тяну его на себя, прикрывая голое тело. Кирилл между тем одеваться не торопится. Отвернувшись, демонстрирует исполосованную ногтями спину.

Боже, его как будто тигр драл…

Достаёт из ящика прикроватной тумбочки влажные салфетки и стирает с члена остатки моей крови, после чего откидывает их в урну.

— Развяжи мне руки, — шепчу, следя за его действиями.

Почему-то кажется, что он мою просьбу просто проигнорирует. Но нет. Кирилл тут же оборачивается. Возвращается к кровати и присев рядом на корточки, ловко стаскивает с моих запястий свою футболку.