Невеста для генерального (СИ)

Ложусь и уже через пять минут кристально ясно понимаю, что спать так не вариант. Очень жестко, неудобно, да и по полу тянет холодным воздухом. Этак и простыть недолго.

Смиряюсь с неизбежностью: придется спать на кровати вдвоем. Я тяжело вздыхаю и убираю свое импровизированное лежбище.

Надо как-то поделить кровать, чтобы у каждого была своя половина. Но как? Меча, чтобы положить его посередине, у меня нет.

И тут меня осеняет. Меча нет, зато есть сантиметровая лента. Пора делить «имущество».

Достаю ее из ящика и измеряю ширину кровати, чтобы его величество не сетовал, что я обделила его на пару миллиметров. Отлично, кровать и правда королевская — аж двести сантиметров. Значит, ему сто и мне сто.

Отмеряю свою часть, и ровно в этот момент в спальню заходит Рокотов. Его недоуменный взгляд сначала падает на ленту в моих руках, потом на мои ноги. И снова на ленту.

— Что ты делаешь? — интересуется он с недоумением.

— Как что, делю кровать.

Я захожу со своей стороны, лезу на кровать и кладу сантиметровую ленту вдоль прямо посередине.

— Вот. Это моя половина, — указываю на свою, — а это твоя. То есть за эту грань ты не переходишь.

— Ты бы еще меч положила, — Рокотов в открытую смеется.

— У меня его нет, — бурчу в ответ. Не вижу ничего смешного. — Так что, ясно?

— Яснее некуда. Где ты раздобыла эту сантиметровую ленту? — продолжает веселиться он. — Не говори, что взяла с собой.

— Делать мне больше нечего. Тут лежала, в ящике, — киваю я на туалетный столик.

И снова этот его взгляд, он проходится им по моим ногам сверху вниз и обратно. Жалею, что у меня в гардеробе нет пижамы с длинными штанами. Надо было купить перед поездкой. И вообще, нечего на меня так пялиться, никогда женских ног не видел, что ли?

— Ну, раз все ясно, я спать, — коротко бросаю я и юркаю под одеяло.

Ложусь на самый край, чтоб уж точно подальше от Рокотова, и закрываю глаза. Спустя десять минут он выключает свет и тоже ложится — я ощущаю, как принимается кровать под его весом.

Замираю. Но он вроде затихает, и я расслабляюсь.

В какой-то момент вырубаюсь. Просыпаюсь оттого, что мне на талию ложится его лапища, и сам он придвигается ко мне вплотную. Ощущаю его горячее дыхание на своей шее.

Я подрываюсь в кровати, натягивая на себя одеяло. Да что с ним не так? Ведь попросила же по-человечески!

— Ты что, в пространстве не ориентируешься? — шиплю я.

— Почему же, наоборот, отлично ориентируюсь.

— Тогда давай, двигайся на свою половину!

— Кира, — слышу в его голосе раздражение.

— Что?

— Я ведь вижу, как ты на меня реагируешь. Зачем отрицаешь?

Ну не хочется мне быть развлечением на пару ночей, и я об этом говорила. Разве это так сложно понять и принять? Раз сложно, то отрицала, отрицаю и буду отрицать!

— Я реагирую? — стараюсь сделать голос максимально удивленным. — Тебе почудилось. Максим, мне идти спать на пол? Я, между прочим, пробовала. Там неудобно и очень холодно. Но если ты не перестанешь приставать, я лягу. Простыну, и это будет твоя вина.

Ему ведь не нужна больная невеста и испорченный отдых? Очень надеюсь, что так.

— Я понял, — стальным тоном отзывается Рокотов. — Спи.

И он возвращается на свою половину.

Вот вроде и отступил, но сделал это так, что мне максимально некомфортно.

Мог бы сказать: «Я все понял, Кира, уважаю твое решение».

Но нет, тон настолько ледяной, что аж мороз по коже. Как будто я в чем-то провинилась. Как будто я виновата, что у нас одна кровать на двоих. Или как будто ее наличие — стопроцентная гарантия жаркой ночи. Типа есть кровать — будь добра занять стартовую позицию и раздвинуть ноги.

Щас, разбежалась.

Какое-то время я еще бухчу про себя, но затем все-таки получается уснуть.

Когда открываю глаза, за окном еще темно. Но просыпаюсь я не поэтому, а потому, что Рокотов накрывает меня одеялом чуть ли не по шею. Что-то бубнит, а потом я слышу, как его пальцы стучат по клавиатуре ноутбука. Капец, ни свет ни заря, а он уже трудится, хотя вроде говорил, что не будет отвлекаться на работу, пока мы тут.

Слава богу, я лежу к нему спиной, и он не видит, что не сплю. Крепче обнимаю подушку и снова отрубаюсь.

Когда окончательно просыпаюсь, на улице начинает светать. Я поднимаюсь в кровати и натыкаюсь на злой взгляд Рокотова.

Он все еще сидит с ноутбуком в кровати, опираясь на подушки. При этом вид свежий. Ему что, достаточно четырех-пяти часов для сна? Офигеть.

Но больше меня волнует не это, а то, что на нем нет рубашки. Нижняя половина его тела прикрыта одеялом, но верхняя-то нет.

Взгляд сам собой скользит по его мощному торсу и кубикам пресса, которые удачно подсвечены экраном ноутбука. Он ведь нарочно меня провоцирует, я уверена! Как будто намекает: смотри, Кирочка, что теряешь.

И верно: он подмечает мой взгляд и саркастично ухмыляется. Вот паразит! Щеки начинают гореть.

Все равно не угадал, меня таким не проймешь. Чтобы что-то потерять, надо сначала это иметь.

— Который час? — спрашиваю сонным голосом, отворачиваясь в сторону.

— Полвосьмого.

И голос у него какой-то раздраженный.

— Ага, спасибо, — не обращаю внимания на его тон. — Я в душ.