Невеста для графа

– Он тот самый! – воскликнула Элиза. Ничего хорошего не выйдет, если она поделится с отцом своими переживаниями. Только разозлит его. – Не смей ничего предпринимать, папа.

– Тебя послушать, так ты мне не доверяешь. – Отец сделал обиженное лицо.

– Я ведь тебя знаю, папа, – со смехом отозвалась Элиза. – Ты считаешь, что без твоего вмешательства никто ничего путного сделать не может. Но поверь, в данном случае твоя помощь будет лишней.

– Но если тебе все-таки нужна помощь…

– Нет! – Элиза со стуком опустила чашку на блюдце. – Мне твоя помощь не нужна. Была бы нужна, я бы тебя попросила…

Тут Кросс широко улыбнулся и проговорил:

– Узнаю свою девочку. Ладно, будь по-твоему. Покуда Гастингс делает тебя счастливой, не буду ему мешать.

* * *

Хью очень переживал накануне их с женой первого совместного выхода в свет, но волновался напрасно.

Элиза не только выглядела превосходно в переливчатом зеленом платье, придававшем какой-то особенный блеск и даже сияние ее глазам, но ей еще и удалось поработать над осанкой и манерой держаться. В ней, пожалуй, аристократизма было не меньше, чем в нем, если не больше, а уверенности в себе хватило бы и на двоих. Хью был впечатлен произошедшей с ней переменой. От застенчивой и робкой девушки не осталось и следа. Она вошла в музыкальный салон леди Горенсон с высоко поднятой головой, в ослепительном сиянии бриллиантов, с королевской вальяжностью принимая восхищенные взгляды.

Надо думать, уверенности Элизы способствовало и то, что ее подруга тоже оказалась там. Леди Джорджиана взяла Элизу под руку и повела по залу, представляя тем леди, знакомство с которыми было бы полезно для ее нового статуса. Хью не вмешивался, но постоянно держал жену в поле зрения.

– Как замечательно, что у нее такая подруга, – вскользь заметила подошедшая к нему мать. – И как необычно…

– Это почему? – Хью вопросительно приподнял бровь.

– Почему? Ну, они такие… – Вдовствующая графиня задумалась. – Они совершенно разные. Леди Джорджиана – живая и бойкая, а Элиза… Мне она показалась ужасно робкой, когда ты пригласил ее на чай.

Нет, Элиза была совсем не робкой. Она не боялась прямо высказывать свое мнение, когда считала нужным. И в постели она не отличалась стеснительностью. Может, то, что многие принимали за робость, было всего лишь проявлением осторожности? Оказавшись в новой для себя ситуации, Элиза должна была вначале оглядеться, понять, что происходит, и только потом вступать в разговор. Если порядок нарушался, ей было некомфортно, вот и все.

– Ты бы предпочла, чтобы я женился на ком-то вроде леди Джорджианы? – спросил Хью и с удивлением поймал себя на том, что само это предположение вызвало у него отвращение.

Действительно, что это с ним? Леди Джорджиана была красива, свежа и игрива, и этим походила на Кэтрин Тейн и Фанни Мартин – одну из которых прочила ему в жены мать. Хью и сам думал, что со временем женится на такой вот девушке, и только сейчас пришло внезапное осознание того, насколько утомительным было бы для него общение с супругой с очень уж бойким характером.

Графиня Розмари долго не отвечала. Так долго, что Хью в недоумении посмотрел на нее. Он вначале решил, что мать не знала, как мягче сообщить о том, что она мечтала об иной судьбе для сына, но, вглядевшись в ее лицо, понял, что ошибался.

– Вначале так и было, – медленно проговорила она, – но сейчас… Полагаю, что Элиза – прекрасный выбор. Она совсем не такая, какой я ожидала увидеть твою жену, но это только к лучшему.

– С трудом верится, мама, – пробормотал Хью.

Графиня посмотрела на сына с упреком.

– Ты зря так со мной… Да, признаю, вначале я заблуждалась и потому уговаривала тебя прекратить за ней ухаживать. И я была не права, когда недостаточно тепло приняла ее. – Графиня невесело усмехнулась. – Ты оказался мудрее меня, и поэтому я горжусь тобой.

Хью вновь посмотрел на жену. Она слушала леди Клапем с улыбкой на лице. Леди Джорджиана перебила леди Клапем каким-то замечанием, и все трое рассмеялись. Лицо Элизы светилось счастьем. Возможно, высшее общество никогда не признает ее красавицей, но Хью вдруг поймал себя на мысли, что сам он считал ее таковой. И красота эта была переливчатой, как ее платье. Она проявлялась в том, как смеялась Элиза; том, как вздымалась ее грудь; в том, как вспыхивал ее взгляд, когда, подняв глаза, она замечала, что он на нее смотрит. И в такие мгновения он уже не мог отвести от нее глаз, а все, что ее окружало, становилось размытым и зыбким. Хью смотрел на жену словно влюбленный мальчишка, и улыбка не сходила с его губ. Какое-то время Элиза все еще улыбалась, а потом неожиданно подмигнула – озорно и дерзко, и ему вдруг ужасно захотелось подхватить ее на руки и унести туда, где им никто бы не мог помешать, и там он зацеловал бы ее до полусмерти, чтобы ей впредь неповадно было дразнить и искушать его на людях.

И еще ему хотелось радостно смеяться.

Да, он женился необычайно удачно. Даже если когда-то ее выбрал не он, сейчас из всех на свете женщин он хотел только одну – свою жену. Именно с этой мыслью Хью и направился к ней через зал.