Невеста для полковника (СИ)

Громов активировал свой планшет и протянул Косте. Там была фотография, сделанная через сутки после того, как полковник открыл в своей подчиненной одну загадочную грань личности. Константин весь подобрался. На картинке были свалены в кучу трупы животных.

— Знакомая картинка? — несмотря на его же запрет на курение в столовой, Громов вытащил пачку сигарет.

— Это ее рук дело? — Костя увеличил изображение пальцами, находя искусственные части.

— Очень надеюсь, что нет, — вздохнул Громов.

— Не уверен?

— Я думаю, она сбежала он них тогда, когда мы впервые нашли такие масштабные следы их деятельности. Вспомни, после все затихло.

Он замолчал, уставившись на поверхность стола.

— Я чувствую, что это не она, — добавил он после некоторого молчания. — И мне кажется, тот енот тоже должен был быть в этой куче, но каким-то образом избежал подобной участи. Поэтому я вас и вызвал.

— А почему она так разозлилась?

— Не знаю, — Громов провел пятерней по волосам.

— «Ах, Антон, что же ты наделал?», — задумчиво повторил услышанное Костя. — Прямо как в сказке…

— О чем ты? — непонимающе уставился на него Громов.

— Ну как же, забыл сказки детские? «Ах, Иван-царевич, что же ты наделал? Если бы ты еще только три дня подождал, я бы вечно твоей была. А теперь прощай». Шкурку лягушачью тот придурок сжег, помнишь?

— Б…ь, ты мне еще Айболита вспомни, — проворчал Громов, поднимаясь. — Вечером презентация. Ты за Варю отвечаешь головой. Приказ помнишь?

— С тобой забудешь, — ответил Соколов, оставаясь на месте и наливая себе чай. — Раз двадцать напомнил.

— Никому ни слова, слышишь? — вдруг склонился над сидящим за столом Соколовым полковник и подхватил его за воротник.

— Я. Тебя. Понял. — медленно, по словам, произнес Константин и посмотрев в сторону удалявшегося друга задумался о том, кто на самом деле сейчас более опасен для окружающих.

Варвара

Те несколько часов, что Варвара провела до презентации, стали для нее просто пыткой. Каждый нервный импульс, каждая дрожь, каждая судорога напоминали ей о том, что возможно сегодняшний день станет для нее последним. Когда по телу прокатывалась неприятная волна или вдруг она переставала чувствовать то одну руку, то другую, она замирала и прислушивалась к себе. Несколько раз подкатывала тошнота, но медленные вдохи и выдохи успокаивали организм. Начала болеть голова. Неприятно пульсировала точка на затылке, по странному стечению обстоятельств именно та, которую терла Гайя.

Несколько раз Васечкин спрашивал у Варвары, хорошо ли та себя чувствует и каждый раз той приходилось через силу улыбаться и врать, что все отлично.

— Просто переживаю и все, — говорила она юноше, утром вернувшемуся из Магаданской травматологии в сопровождении Махрушина. — Ты как сам?

— Нормально, — смутился Васечкин и поправил очки. — Мы даже немного поладили.

— Это как? — по позвоночнику прокатилась сильная боль и замерла в районе копчика.

— Я его научил вычислять площадь множества Мандельброта, а он показал мне как разобрать и собрать последнюю модель «Шмайссера».

— О, — протянула девушка, почувствовав, как судорогой свело левую ногу. — Да вы там совсем не скучали! Ты иди, я сейчас подойду.

И дождавшись, пока Васечкин развернется и не увидит, как она волочет за собой ногу, держась за стену, направилась в туалет. Там ее отпустило. Она посмотрела на потолок и внезапно для самой себя разрыдалась.

Стало безумно жаль себя, казалось ей приоткрыли дверь, показали что-то прекрасное, невероятно приятное и до боли родное, и захлопнули. Отобрали то, ради чего случалось все в ее жизни. Почему мы любим настолько сильно, что готовы принести в жертву любимому все, включая собственную жизнь? На тарелочке с голубой каемочкой. Разум, которым так гордится современный человек остается бессилен перед сильным чувством, даже если все вокруг вопит и требует осмотреться, оглядеться, подумать в конце концов. Весь мир сужается до одного человека, перед которым мы готовы этот мир положить.

Злость на Антона прошла, как испаряется любой гнев в сторону любимого человека. Она понимала, что он хотел сделать как лучше. Но лучше не всегда правильно, ведь иногда поспешность в действиях рушит все начинания, какими бы благоразумными они не казалась.

Если бы он подождал хотя бы немного, если бы доверял так, как просил об этом сам…

На ее счастье за те десять минут, что она дала волю слезам, в санитарный отсек никто не заглянул. Все были заняты подготовкой к презентации, на ней должны были присутствовать высшие чины военных ведомств.

Варвара вспомнила про Гайю, про то, что за весь день так и не смогла с ней пообщаться. Ее то мыли, то чистили, то пылесосили, то проверяли. И ведь ее девочка что-то почувствовала, но не смогла определить точно. Если бы она ее послушалась… Но она ведь послушалась. «Он хороший». Кто ж спорит? Он действительно хороший, да только дров наломал незнаючи. И говорить уже бесполезно, все уже случилось.