Невеста для принца

Мири подумала о домике с картины, потом вспомнила слова Марды о том, что вряд ли ее что-нибудь остановит, представила серебристое платье с крошечными розовыми бутончиками и вновь ощутила волнение, которое всякий раз поднималось в душе при мысли, какую значительность придаст ее имени титул принцессы. Но внезапно все эти мечты показались иллюзорными и пустыми по сравнению с огорчением Герти.

«Это несправедливо, — подумала Мири. — Все прилежно учились целый год. Мы заслужили, по крайней мере, возможность пойти на бал».

Решение казалось очевидным. Она попытается помочь.

Внутренний голос велел ей прибегнуть к языку горы. «Но как же я подскажу Герти нужную дату?» В свое время она нашла способ передать девушкам, чтобы они бежали. Если подобрать правильную мысль, то можно передать все, что угодно, тем более что у всех учениц было много общих воспоминаний. Это может сработать. Есть шанс.

Рядом на ветру покачивался одинокий цветочек мири. Это вселяло надежду. Розовые цветки мири наиболее густо произрастали вокруг залежей линдера. Весь этот участок когда-то был каменоломней, и наверняка здесь до сих пор есть остатки линдера. Но язык горы срабатывал хорошо только в окружении сплошного камня, например в рабочем карьере или академии, где пол был из плит.

Олана вздохнула:

— Просто скажи, Герти, что не знаешь, и мы пойдем дальше.

У девочки задрожали губы. Мири опустила руку в осеннюю траву. Там, в глубине, обязательно должен быть линдер. Она прижала ладонь к земле, надеясь, что не ошиблась.

Несмотря на уверения Петера, она по-прежнему любила громко петь, говоря на языке горы; песня помогала сосредоточиться, передавая воспоминания камню. Но здесь этот способ не годился. Надавливая на землю, она пела про себя свою любимую песню, под которую всегда обтесывали блок: «Гора — целый мир, а мой труд — лишь пылинка». Мири привела мысли в порядок и беззвучно пропела их в такт этой песни.

Она думала об уроке истории, когда Олана впервые рассказывала о войне за права. Тогда по классу летала муха, жужжала и билась как безумная в стекло. Мири запомнила это, потому что прикидывала, сколько раз это спятившее насекомое отскочит от стекла, прежде чем свалится на подоконник, и решила, что пусть это число будет 212, первый год войны.

«С двести двенадцатого по двести семьдесят шестой, — как раз говорила Олана. — Повторите, класс».

Тук-тук, продолжала биться муха.

«С двести двенадцатого по двести семьдесят шестой», — повторили девочки.

Тук-тук, тук-тук.

Мири направила в землю воспоминание о мухе, барабанящей по окну, об Олане, называющей дату, и о классе, повторяющем за наставницей. Возможно, Герти тогда тоже обратила внимание на муху. Возможно, с этой подсказкой дата перейдет из ее памяти на язык. У Мири перед глазами все поплыло, в голове что-то щелкнуло, воображение ярко представило ту картину в полном цвете, но лицо Герти не изменилось. Мири попыталась еще раз. Ее песня буквально гремела в ней.

— Если ты до сих пор не вспомнила, Герти, то уже не вспомнишь, — сказала Олана. — Тогда ты, Лиана, пожалуйста, назови…

— С двести… — Герти подняла глаза. Казалось, она пробует что-то на вкус или пытается определить едва уловимый запах. — С двести двенадцатого по двести, мм, семидесятый. То есть семьдесят шестой, конечно, семьдесят шестой.

Кэтар пнула Мири в ребра, тоже, несомненно, уловив подсказку. Мири в ответ мило улыбнулась.

— Хм. Правильно, — сказала Олана.

Герти посмотрела на Мири и просияла. А наставница занялась Лианой, которая отвечала правильно, как и следующая девушка. Но потом Тонна запнулась на первом правиле ведения беседы.

Мири вовсе не думала продолжать свои безмолвные подсказки, но она полагала, что Тонна имеет такое же право пойти на бал, как и Герти. Пинок Кэтар и предостерегающий взгляд помогли ей окончательно принять решение. Мири поискала подходящее воспоминание и пропела его скрытому в горе линдеру, а также всем, кто мог ее услышать. Тонна облегченно вздохнула и ответила на вопрос.

Мири заулыбалась. Становилось весело.

Экзамен продолжался, а солнце тем временем спускалось по дуге на запад, удлиняя тени. Стоило кому-то из учениц запнуться или посмотреть на Мири, она тут же старательно призывала на помощь нужное воспоминание. К ее радости, Бритта знала все ответы.

Затем настала очередь Фрид: она никак не могла вспомнить последнее правило дипломатических переговоров. Мири языком горы поведала о том дне, когда Олана впервые представила классу правила дипломатии, но Фрид просто уставилась в землю, как всегда округлив глаза, и, видимо, решила провалиться. Мири крепче впилась в землю и запела на языке горы так яростно, что, будь это настоящая песня, она скорее напоминала бы крик, но Фрид так ничего и не услышала. То ли воспоминание оказалось неясным, то ли язык горы слишком слабо звучал на этом холме, но ничего не получилось.

— Прости, — прошептала Мири.

— Тишина, — предупредила Олана.