Невеста Драконов

– Любовь, - вновь заговорил Лейн, - это наша главная слабость, и главная наша сила. Почти все Паладины ею поражены, ведь эта болезнь дает намного больше, чем забирает: выдержку, терпение, выносливость и многое другое. Мы в большинстве случаев не называем имена своих любимых и очень редко бываем с ними вместе, потому что это самое слабое наше место, которым могут легко воспользоваться враги, поэтому любим незримо, со стороны… И даже если кто-то из наших избранников решает завести семью, но не с нами, мы не ревнуем, просто смиряемся…

Соня нахмурилась. Любовь Гай, действительно, была другой, действительно чужой для восприятия человека, который привык быть собственником.

– Почему?

Лейн грустно улыбнулся.

– Потому что наша любовь никогда не бывает взаимной. Как бы сказали люди, это наш крест, и ничего изменить мы не можем.

– То есть, если я бы полюбила кого-то, то он бы мне никогда не ответил?

– Ты не поняла, Соня. Ты можешь нравиться партнеру, он может создать с тобой семью, но он никогда не полюбит тебя так, как это делаешь ты, поэтому все его признания в любви будут ложью. Вы, люди, очень легко произносите эти слова, потому что они имеют для вас дугой смысл, нежели для нас. Ваша любовь не вечна, ваша любовь - это искра, которая потом переходит в привязанность или привычку, бывают, конечно, исключения, но это удел очень немногих.

Соня украдкой вздохнула. Ей это было сложно понять. Она привыкла к "людской" любви, о которой твердили на каждом углу, которую затаскали, опошлили, окунули в грязь или сам ее смысл исказили до неузнаваемости.

– Ты хочешь быть с Мерью? - спросила Соня.

Назвать этого капризного ребенка матерью у нее не поворачивался язык.

– Да. Но это решать не мне, а ей.

И в тишине, нарушаемой только стуком колес, повисли недосказанные слова. А Соня и так поняла, что не сказал Лейн.

"Я всего лишь ее раб. Она - моя госпожа".

И девушка не знала, что ей делать: то ли сочувствовать, то ли завидовать.

* * *

Это была Россия, а значит и атмосфера была здесь другая. Дыхание само по себе участилось, воздух был тяжелым от выхлопов старых машин. Это ничего, даже хорошо, ведь напоминает о том, что она дома. Она вернулась домой, в родную страну, где говорят на знакомом с детства языке. Здесь нет китайской аккуратности, здесь дороги такие же как и по всей России: полны ухабов и неровностей, здесь кругом угловатые дома с облезлой краской и осыпавшейся штукатуркой. Здесь блестящие обертки и пустые пачки от сигарет валяются на газоне, прибитые пылью. Но это ее, Сони, дом, это ее родная страна, огромная, богатая, но несовершенная настолько, что даже перенаселенный Китай кажется более организованным и, наверное, цивилизованным.

Простая маленькая гостиница, всего три этажа, а номеров раз два и обчелся. Ее было не сравнить с большим пекинским отелем, где качество обслуживания и номера были на высоте или с маленькой придорожной гостиницей в горах на берегу прозрачного холодного озера, где Соня встретила дракона клана Голубого Льда. Простыни, резко пахнущие недорогим стиральным порошком, скрипучие кровати, вид из окна на широкий проспект, на котором дома из белого кирпича выстроились в ровный ряд. Это Россия, это дом, а значит здесь обязательно будет улица Ленина и улица Пушкина, как и в любом другом российском городе. За обедом ей принесли вилку и ножик вместо неудобных палочек, и стол был высокий, не нужно было сидеть за ним по-турецки. Соня любила свою страну, но поняла, что будет тосковать и по Китаю, ведь здесь, в России, нет так полюбившегося ей бамбука.

– Мы долго здесь пробудем? - спросила Соня, когда они с Вэем остались одни в номере.

– Я думаю, что нет, - ответил он.

Номер был двухместным: небольшая комната с бледно-желтыми обоями, вызывающими у Сони какое-то странное желание сбежать отсюда подальше, две узкие кровати, тумбочка одна на двоих и старенький телевизор в углу, а еще желто-зеленые льняные шторы на окнах.

– Не люблю желтый цвет, - произнесла Соня, скривившись, - он теплый, он приятный, но что-то в нем есть такое… кажется, что если долго на него смотреть, то сойдешь с ума.

Вэй тряхнул головой, посмотрел на нее.

– Ты видела, какого цвета энергия у Зверей?

Соня на миг задумалась и закусила губу.

– Никакой.

– Неправильно. В следующий раз смотри внимательно.

Девушка кивнула и отвернулась, вздохнула, чувствуя усталость во всем теле. В последние дни она здорово вымоталась. Хотелось завалиться в постель и проспать по крайней мере неделю, но не в холоде, а в тепле, у Вэя под мышкой, вдыхая его запах. Может быть тогда ее сердца наконец успокоятся и перестанут тревожно колотиться в груди, и больше не будет этих странных снов, способных вывернуть ее наизнанку с поразительной легкостью. Нет, это еще одна иллюзия.

Шаг, разделяющий их, сделал Вэй. Легко обнял за плечи, Соня подалась назад и прижалась к нему спиной. Его рука скользнула по волосам, коснулась щеки, привлекая внимание.

– Тебя что-то беспокоит в последнее время.