Невеста фараона (СИ)

В результате меня оставили в лекарском отделении. Врач что-то долго говорил, потом Вика шептала мне с заговорщицким видом по интонации добрые пожелания. Пашка все это время хмуро смотрел в сторону. На прощание буркнул что-то. И меня отвели на другой этаж. Там находились комнаты, в которых жили пациенты. Это я сразу поняла. Потому что лекарские отделения во всех мирах похожи друг на друга. И настрой везде одинаковый – уныние. Это и понятно. Тут пребывают люди, несправедливо вырванные болезнью из привычной жизни, казалось бы, ни с того, ни с сего. Даже мы жрецы, признаем, что подчас стрелы богини Сехмет разят случайным образом. И как бы ты ни пытался оградить себя от них, сколько бы амулетов ни покупал в святынях и у дешевых лавочников, сколько бы ни жертвовал на храм или статую, все равно когда-нибудь тебя настигнет болезнь. Хорошо если такая, которая лечится, но бывает и хуже. И каждый, кто попадает в лекарское отделение, изводит себя вопросом «за что?». Единственной в этом скорбном доме, кто не задавал себе ничего подобного, была я. Я точно знала и почему, и за что. Я не знала, как мне себя исцелить? И поэтому тут же прониклась духом царившего здесь общего уныния. Меня разместили в уютной комнатке, где стояла всего одна кровать. Странная высокая и узкая. И еще в стене было огромное окно, из которого я видела большой и скучный двор. Тут ничего не росло, из земли торчали мертвые стволы деревьев, а черные дорожки и грязные клумбы без цветов были присыпаны холодной белой крупой. Какой же неяркий и холодный мир. Хорошо хоть ветер с улицы не проникает в комнату. Я подошла к окну и снова попыталась просунуть сквозь него руку. И снова натолкнулась на прохладную и твердую преграду. Я почувствовала себя такой одинокой.

Но не на долго. Дверь резко распахнулась и в комнату хлынула целая процессия. Первой ко мне подлетела женщина средних лет, очень странно одетая, но к этому я уже привыкла. У нее были недостаточно черные, как у Даши волосы, которые красивым волнами спадали на плечи. Странно, но в этом мире никто не носил париков. Неужели они не понимают, насколько искусственные прически красивее и удобнее собственных волос? Как несовершенен их мир!

– Даша, деточка моя, что у тебя болит? – запричитала эта симпатичная женщина.

Она порывисто обняла меня, прижав к груди с явной целью передать часть своей жизненной энергии. Я благодарно приняла ее дар. А потом она принялась оглядывать меня и ощупывать, без перерыва причитая и всхлипывая. У меня на глазах опять навернулись слезы. Как давно я не знаю заботы матери? Долгих восемь лет. С тех пор как она ушла за горизонт, влекомая страшной болезнью. Иногда мне так хотелось, чтобы она была рядом. Чтобы вот так же смотрела с тревогой и любовью, так же целовала и обнимала меня, делясь со мной энергией. Как мне не хватало жизненной силы моей матери. К сожалению, ребенок не понимает важности объятий с родителями. А когда осознает, насколько они нужны ему как правило бывает слишком поздно – вокруг уже пустота. Как у меня. Сначала болезнь увела за горизонт мою мать, а потом Ахмес отправил вслед за ней и моего отца. В своем мире я совсем одна. А тут… Тут, отодвинув маму, меня прижал к себе отец. Я сразу это поняла, потому что мы с ним очень похожи. Дочь всегда больше похожа на отца. Особенно в тех случаях, когда она им с радостью признана и любима.

– Наташа, отстань от нее. Даша, что тебе принести? Хочешь круассанов с шоколадом из нашей любимой кондитерской? А, детка? Ну, скажи что-нибудь, милая!

– Не тормоши ее, балбес! – женщина много старше моих родителей присела на край кровати и, взяв мои руки в свои, заглянула в глаза, – Дашенька, внученька, ты меня узнаешь?

– Я знаю, что ее растормошит! – рядом оказался такой же немолодой мужчина с аккуратной бородкой и с небольшими круглыми окошками, прикрывающими глаза. Интересно, зачем они ему? Сохраняют тепло? – В картишки сыграем?

В комнате толкалось не меньше десяти человек и все они наперебой пытались пробиться к моему сознанию. Я не понимала ни слова, но от них исходило такое тепло, что через несколько мгновений общения я почувствовала себя счастливой. Мне стало так хорошо в этой бурлящей толпе незнакомых людей, что снова захотелось плакать. Я порывисто обняла пожилую женщину, прижавшись щекой к ее мягкому плечу. Мгновенно все затихли.

– Ну вот, – изрекла она, – А вы говорите, Даша память потеряла! Все она помнит!

Она погладила меня по голове теплой ладонью.

С лекарем разговор моей семьи проходил бурно.

– У нее лицо другое! – мама Даши указала на меня двумя руками, – В нее словно вселился другой человек.

– Наташа! – встрял папа Даши, но женщина только отмахнулась от него как от назойливого насекомого.

Ничего себе у них нравы. В нашем доме папе все кланялись, как царю. Все три его жены, их дети, и слуги, конечно. Интересно, а у Дашиного отца одна жена? Если так, то он, скорее всего, не из аристократов.