Невеста года

– Ты же прекрасно знаешь, что тебе нельзя. Опять в психушку захотела? Только попробуй выпить хоть глоток, при всех морду разобью.

– Ой, какие мы страшные! – фыркнула Алка, занимая место подальше от мужа. – Я не могла не прийти. У меня была причина.

О сущности этой причины она не могла рассказать никому, даже дражайшему супругу. Дело в том, что пригласивший обещал предоставить ей сведения о местонахождении некоего Гордона, сладкого мальчика Гриши, который самым подлым образом ограбил ее. Впрочем, что для нее были деньги? Алка давно поняла, что не они несут счастье. Все эти годы материального благополучия с Дударевым они не принесли ей ничего, кроме мешков под глазами, оплывшей фигуры, непреодолимой тяги к спиртному, пустоты в душе. А ведь и ее любили когда-то. Только она не захотела принимать эту тихую и верную любовь. Яркая, насыщенная жизнь с Гарри тогда казалась ей пределом мечтаний. А сейчас… сейчас она хотела хотя бы одним глазком увидеть Гришу. Если ему стыдно перед ней, он извинится. А если не стыдно, то, может быть, не так уж она ему и неинтересна? Может быть, он опять захочет ее? Что, если он действительно сбежал, боясь за свою жизнь, что тогда значат все эти деньги, которые он прихватил с собой? Алка с радостью позволит ему оставить их у себя. Если он хотя бы немного полюбит ее. В конце концов, плата того стоит.

Они тихо перебрасывались злыми короткими фразами, пока не появился следующий гость, бывший комсорг класса Коля. Гарри с трудом узнал бывшего формального лидера, а Алка женским чутьем узнала «своего». Весьма явственные признаки свидетельствовали, что этот тощий мужичок в мятом синтетическом джемпере и дня не может прожить без спиртного. Коле ничего особенного не обещали. Просто позвонили на общий телефон, который каким-то чудесным образом еще сохранился в их бараке, и сказали, что бесплатно накормят, нальют, да еще и доставят туда и обратно на такси. Что он, дурак, отказываться от такого?

Следующие прибывшие ничем особенным не отличались – обычные одноклассники, ничем не выделявшиеся и в школьные годы. Плыли по течению, принимали решения по свистку, голосовали на собраниях так, как было угодно старшим, лишь бы быстрее отпустили домой, по знаку уважали сильных и участвовали в травле слабых. А вот мужчина, который был лет на пять старше собравшихся, как-то выбился из общей гармонии.

– Рашид Хихматулин, – представился он, – корреспондент.

– Будете про нас в газету писать? – кокетливо закусила губу одна из бывших девочек.

– Может быть, и напишу, – зачесал рукой несколько оставшихся длинных волосков на макушке Хихматулин.

К нему тут же подсели две бывшие подружки из тихих троечниц и завалили ничего не значащими вопросами. Алка и Гарри встретились взглядами и быстро опустили глаза. Им почему-то становилось здесь неуютно.

А появление Хихматулина объяснялось просто. У него в городе были крупные неприятности, настолько серьезные, что впору было делать ноги, пока не поздно. Неизвестный тип позвонил ему на сотовый и сделал предложение: если он напишет репортаж о банальной встрече одноклассников, то его вполне смогут взять штатным корреспондентом в одну из столичных газет с предоставлением служебной жилплощади. Положение Хихматулина было настолько тяжелым, что он с радостью принял предложение. Уехать к чертям собачьим из этого дерьмового городишки и забыть позор и гонения, как страшный сон. Он еще не старый, сможет и устроиться, и быт наладить, и карьеру сделать. Ничего, что не редактором, работа корреспондента не менее почетна.

Последним в зал заявился человек, при виде которого Дударев вскочил:

– Ты? Ты посмел сюда явиться?

– Меня пригласили, – растерялся бывший следователь Важнин, – я не знал, что здесь будешь и ты. Пообещали, что… впрочем, не твое дело.

Как же, не его. Кто, как не Дударев, был заинтересован в том, чтобы находящемуся под следствием сыну Важнина впаяли срок на полную катушку. Ведь именно он был виновен во всех бедах, свалившихся на него в последнее время. Мерзавец соблазнил единственную дочь, Яночку, запудрил ей мозги, может быть, даже посадил на иглу, заставил предать собственного отца, обчистить его до нитки. Яночка, конечно, тоже не ангел, но поверить в то, что все, что она вытворяла в последнее время, она вытворяла в трезвом уме, было невозможно. Слишком жестоко, цинично, бесчеловечно. Да и сама девочка обвиняет во всем сына Важнина. Врет, конечно, но в это вранье так хочется верить! Ведь дочка – единственное, что осталось у него на свете.