Невеста императора

Надгробья и памятники тянутся вдаль, сколько хватает глаз. Если так пойдет и впредь, через какие-нибудь двести лет римские мертвецы встретятся с остийскими. И что тогда? Мы будем путешествовать по бескрайним кладбищам? Но ведь это невыносимо. Мертвые назойливо требуют нашего внимания, зная, что им уже нет нужды отплачивать нам тем же.

Я оставляю Бласта и мулов на постоялом дворе у городской стены. Вхожу в Остийские ворота один.

О, моя бесценная, далекая, невозможная! Позволь мне вообразить, что и ты со мной рядом в эту неповторимую минуту. Ведь и ты умеешь ощущать этот поток сгущенного времени, текущий на нас с древних стен, колонн, статуй. Ощущать — и опьяняться им.

Вот мы вместе, рука в руке, идем по улице, вползающей на Авентинский холм. (Не бойся, со мной ты не заблудишься, я выучил по картам этот город лучше любого старожила.) Сейчас ты увидишь бани Деуса. Да, вот они — где им и положено быть. А за ними должен появиться храм Дианы. А дальше — храмы Юноны и Минервы.

Ты довольна? Три храма богиням в одном квартале — это ли не знак поклонения римлян женскому началу? Помнишь, ты прибегала ко мне в скрипторий с древним свитком, в котором рассказывалось, что в далекой-далекой древности Бог всегда был Она? Пусть это ушло в прошлое, но ведь и позже, и на Олимпе богини пользовались огромным почетом и властью.

Давай постоим немного перед колоннами храма Юноны. Ее уподобляют вашей греческой Гере, но ведь это несправедливо. Чем занята Гера? С утра до вечера только одним: местью. Как страшно она мстит возлюбленным своего мужа! Нимфу Эгину наказала, послав чуму на ее остров. Семелу сжигает живьем. Несчастную Ио, в обличье белой коровы, гонит из страны в страну неотступным, кусачим оводом. Но и внебрачных детей Зевса она не оставляет в покое. Вспомнить только, какие западни она подстраивала Гераклу! А за что? Только за то, что ее влюбчивый супруг так упивался ласками матери будущего героя, что растянул одну ночь на три.

Нет, наша римская Юнона совсем не похожа на эту жестокую и тщеславную мегеру. Наша — добродетельная мать, труженица, покровительница ткущих, прядущих, рожающих. Правда, мы не знаем, была ли она когда-нибудь влюблена сама. Хотя бы в своего супруга Юпитера. И две другие, заметь, — Минерва и Диана — тоже равнодушны к любовным утехам.

Что бы это могло значить?

Ведь прорицатель Тиресий, которому посчастливилось побывать в своей жизни и в мужской, и в женской оболочке, утверждал, что женщина извлекает из соития несравненно более острое наслаждение, чем мужчина. А то, что безжалостная Гера ослепила его за это правдивое сообщение, говорит лишь о том, что ее-то судьба скорее всего обделила волшебным даром любви. Оставила лишь пустые победы наедине с зеркалом, погоню за яблоком в руке Париса, побрякушки тщеславия.

Ты хмуришься, возлюбленная моя? Устала от моего зубоскальства? Ты права — бестактно иронизировать над поверженными богинями. Их храмы закрыты, вьюнок и плющ ползут по колоннам, пучки травы раскалывают ступени.

Уйдем от этой печали.

Там впереди — река. И бурлящая живая толпа. Прямо с приставших лодок идет торговля морскими дарами — рыбой, креветками, ракушками, осьминогами, кальмарами. Зубастые угри приподнимают головами плетеные крышки корзин. Разносчики лезут вам в уши рифмованными восхвалениями своего товара. Сопротивляться тщетно, — и вот уже свежая лепешка, с горкой меда посередине, обжигает твою ладонь.

Зовущие, превозносящие, укоряющие, грозные, смешные, вопрошающие слова заполняют не только воздух — ими покрыты и стены домов.

«Все золотых дел мастера призывают избрать эдилом Гая Куспия Пансу!»

«Бои с дикими зверями, атлеты, разбрызгивание воды — в двенадцатый день до августовских календ».

«Марк Виниций Виталис опочил в день перед июльскими нонами».

«Фонтикул своей рыбоньке — сердечный привет».

«Цирюльники, выбирайте эдилом Попидия Руфа. Кто отвергнет его, да усядется рядом с ослом!»

«Саммий — Корнелию: удавись!»

«В четвертый день перед июльскими нонами во втором часу вечера родился Корнелий Сабин».

«Передайте Луцию, что кирпичи доставили только вчера».

«Эмилий — Фортунату, брату своему, — привет!»

«Счастье влюбленным! А тот, кто не знает любви, — да погибнет! Дважды погибель тому, кто запрещает любить!»

Нет, никто не властен запретить мне любить тебя, Афенаис. Здесь бессильны даже самые могучие враги любви — Время и Расстояние.