Невеста императора

Императрица Евдокия больше не имела влияния на ход событий. Она отдавала все время строительству больниц, монастырей и церквей, участвовала в восстановлении городских стен и зданий Иерусалима. Но при этом не оставляла и литературных занятий. Она перевела стихами части Ветхого Завета — Пятикнижие, Книгу Судей, Книгу Руфи, пророчества Захария и Даниила. Много веков спустя такой тонкий литературный критик, как патриарх Фотий, хвалил ее сочинения; другие отмечали «талантливые труды золотой императрицы, ученейшей дочери великого Леонтиуса».

…Особенным успехом пользовалась ее поэма в трех частях о святом Киприане Антиохийском. Темы и образы этой поэмы впоследствии возрождаются во многих знаменитых произведениях. Например, персонифицированные пороки Ложь и Похоть, Бесчестие и Злоба, Лицемерие и Тщеславие заставляют вспомнить «Божественную комедию». Отношения Киприана и Сатаны напоминают отношения Фауста и Мефистофеля. Отголоски речей Князя Тьмы зазвучат в речах падшего архангела из «Потерянного рая» Мильтона.

Императрица Евдокия была похоронена в основанной ею базилике Святого Стефана. Благодарные жители Иерусалима называли ее «Новой Еленой» [в память о супруге императора Константина Первого, тоже приложившей немало сил к украшению города]… Прожив всю жизнь на грани двух миров, на стыке двух цивилизаций, соединяя в себе традиции уходящего эллинизма и концепции христианства, Евдокия являет нам пример того, каким образом эти противоречивые идеи могут уживаться и сосуществовать в одной человеческой душе.

Шарль Диль

(стр. 34–43)

Летом 450 года император Восточной империи Феодосий Второй упал с лошади и умер от полученных ран. Видимо, эти печальные вести достигли Италии в августе. А в ноябре того же года АВГУСТА ГАЛЛА ПЛАСИДИЯ тихо почила в Боге. Она умерла во сне, и причины ее смерти нам неизвестны.

Нет сомнения в том, что Галла Пласидия преуспела в главном: во время своей жизни она удерживала свою семью на троне Западной империи. Будучи представительницей правящей римской элиты, она пыталась — когда судьба вручила ей бразды правления государством — применять традиционные моральные представления и взгляды своей цивилизации к решению проблем, которые вряд ли могли быть решены традиционными и моральными методами.

Галла Пласидия и Атаулф (причем нет сомнения, что она была ведущей силой в этом браке) заложили основания союза между визиготами и римлянами, между цивилизацией и варварством, который мог послужить ключом к будущему процветанию обоих народов. Но должны были пройти века, прежде чем слияние двух культур, которое королевская чета смутно провидела впереди, могло осуществиться в реальности.

Галла Пласидия была гордой, целеустремленной римлянкой, она любила власть — и если считать это грехом, то нам придется объявить заведомыми грешниками всех политиков. Она умело ориентировалась в делах правления вопреки трудностям, которые вставали тогда перед слабым полом. Она была добродетельной женой и преданной матерью. Ее христианская набожность запечатлена во многих архитектурных памятниках, до сих пор украшающих Равенну. В отличие от своих сводных братьев, Аркадия и Гонория, она была достойной дочерью самого христианского и самого римского императора — Феодосия Великого.

Стюарт Ирвин Оост

(стр. 291–292, 308–310)

В продолжение многих веков христианская Церковь пользовалась определением «пелагианец» или «полупелагианец» как ругательством. Когда строгие учителя богословия хотели припугнуть своих колеблющихся учеников, они вызывали имя ПЕЛАГИЯ, точно привидение. «Пелагианцами» обзывали Джона Кассиана, Винсента из Леринса и Фауста из Рица в V веке, Эригену в IX, Александра Галльского, Питера Абеляра, Дунса Скотта и Фому Аквинского в XIII, Уильяма Оккама в XIV, Меланхтона и Арминиуса в XVI, Джона Уэсли в XVIII, Тейяра де Шардена в XX. Христиане Запада были особенно подвержены действию этого «вируса». Архиепископ Томас Брэдвардин видел пелагианца под каждой профессорской мантией в Англии XIV века, а богослов Рейнольд Нибур видел пелагианцев на каждой церковной скамье в Америке XX. Пелагианство часто называли «английской болезнью», и многие считают, что с начала XX века Америка «…постепенно превращалась из самой кальвинистской страны мира в самую пелагианскую».

Пелагианство действительно демонстрирует удивительную способность возрождаться снова и снова. Далеко не все прихожане в церквах отдают себе отчет в том, что проповеди, которые они слышат, часто обвиняют в пелагианском уклоне. В современной церкви гимны поют о предопределении [в соответствии с учением Святого Августина], а проповеди [призывают верующего к самосовершенствованию] вслед за Пелагием.