Невеста из империи Зла

Усевшись вполоборота к заднему окошку, Жека принялся рассказывать анекдоты.

— Проходит собрание в колхозе, — вещал он. — Первый вопрос повестки дня: поля не колосятся, коровы не телятся, все куры передохли. Второй вопрос: колхозный счетовод Фридман просит отпустить его в Израиль: «И дом вам оставляю, и сад, и скотину… Только не противодействуйте». Слово берет старый-престарый дед: «Надо, конешна, отпускать… Но вот что я, мужики, вам скажу: ну их на фиг, этих курей, давайте лучше явреев разводить!»

Все расхохотались, окрыленный Жека собрался было рассказать еще одну байку, но в эту секунду послышался скрежет, грохот, удар…

 

Тело Владимира Ильича Ленина лежало на пожухлой траве, рука показывала пальцем в небо, а голова… Миша сначала не поверил своим глазам. Головы вождя больше не существовало: ударившись о бетонный бордюр, она разлетелась на тысячи мелких осколков.

— Хорошо, что никто не пострадал, — произнес Алекс, потирая ладонью ушибленную макушку.

Миша бросил на него злобный взгляд:

— Да?! Не пострадал?! А ты знаешь, что нам за это будет?

Гаврилыч бродил вокруг своей боевой машины и сдержанно матерился. Девчонки стояли насупясь.

— Вашу мать! — вдруг донеслось с крыльца правления.

Миша оглянулся: к месту происшествия неслась разъяренная Никаноровна:

— Гаврилыч! Убью! Ты что, паскуда, сделал?! К нам комиссия через две недели приезжает. Что я им покажу? Да я у тебя у самого бошку оторву и на памятник присобачу!

 

Доцент Лядов расхаживал по колхозной конторе, как голодный тигр. Перед ним навытяжку стояли виновники происшедшего: Миша, Жека и девочки. Алекса как лицо иностранное от ответственности освободили.

— Это что же получается? — свирепствовал Лядов. — Вы какой пример подаете своим товарищам? Купили флягу пива! Напоили шофера! А ты, Степанов? Ты же должен понимать! Ты же член факультетского комитета! Ну все, сегодня же пишу на вас докладную.

«Хрен ты чего напишешь, — ожесточенно подумал Миша. — Тебе тогда самому придется за все отвечать».

А история действительно вышла некрасивая. Мало того, что Гаврилыч из-за них сбил единственную достопримечательность в колхозе, так ведь это было прямое святотатство — памятник-то не кому-нибудь, а вождю мирового пролетариата!

Кроме того, купленное на общественные деньги пиво было конфисковано и вылито в канаву, за что Мише с Жекой предстояло держать ответ перед жаждущими однокурсниками.

«А американцу ничего — даже слова никто не сказал», — стараясь не слушать истерические вопли руководителя, негодовал Степанов. Это была настолько очевидная несправедливость, что он вновь возненавидел Алекса всеми фибрами своей души.

Вроде бы сегодня в магазине они были одной командой: вместе вели переговоры, вместе проучили дуру-продавщицу… А как отвечать — так Алекса и след простыл.

— Вечером устроим комсомольское собрание и проработаем вас как следует, — наконец принял решение Лядов. — Идите.

Оказавшись по ту сторону двери, Жека и девчонки почему-то расхохотались.

— Чего смешного-то?! — вне себя воскликнул Миша.

Марика возмущенно приподняла брови и вытаращила глаза — точь-в-точь как Лядов:

— Степанов! Ты же член факультетского комитета! Ты должен понимать!

— Да ладно! — хлопнул его по плечу Жека. — Не принимай близко к сердцу. Лядов у нас все равно ничего не преподает, так что отыграться на нас не сможет.

Видя, что ребята не винят в происшедшем ни себя, ни его (как главного и потому за все ответственного), Миша немного смягчился.

— Все равно неудобно перед колхозниками. Мы у них, можно сказать, единственную святыню попрали.

— Переживут! — отмахнулась Пряницкий. — Вот если бы мы ихнюю столовку разнесли, было бы из-за чего горевать. А тут — памятник.

— А где Алекс? — спросила Марика.

— Я здесь, — отозвался тот, появляясь из бухгалтерии.

Следом за ним выкатила Никаноровна. Лицо ее было бледно, косынка сбилась на затылок.

— Так вы точно сможете слепить новую голову? — взволнованно произнесла она.

— Я постараюсь, — кивнул Алекс. — Я брал курс по ваянию в колледже.

Это ничего не говорило Никаноровне, но в ее глазах засветилась смутная надежда.

— Ой, постарайтесь! К нам же комиссия скоро приедет!

— Хорошо, хорошо…

— А что, разве нельзя памятник в город свезти? В какую-нибудь специальную мастерскую? — удивился Миша.

Никаноровна посмотрела на него как на дурачка.

— А что я в сопроводиловке напишу? «Извините, но наш шофер по пьянке сверг Ленина»? Думай, что говоришь-то! Это же пятно на весь коллектив!

Миша понуро молчал. Ему было страшно неудобно, что иностранец стал свидетелем очередного очковтирательства.

«Зачем Алекс вмешался в это дело? Хочет продемонстрировать свою честность и благородство?» — недоумевал Степанов, уже позабыв, что пять минут назад он возмущался его бегством с места происшествия.

Но больше всего Мишу взбесила реакция ребят.

— Как здорово, что ты умеешь памятники реставрировать! — восхищенно говорила Алексу Лена.

Пряницкий вовсю ей подпевал:

— Ну, если б не ты, нам бы показали, где раки зимуют!

И даже Марика Седых пожала американцу руку:

— Спасибо, что поддержал нас.