Невеста из Калькутты

– Никто-никто? Даже Нана? Мне кажется, что ей-то уж можно открыться. Я думаю, она даже будет счастлива узнать о том, что мы с тобой женаты.

– Ну, хорошо, Рэнди, мы скажем Нана, но больше – никому. Прежде чем объявить публично о нашем браке, нам нужно будет позаботиться о том, чтобы он был признан действительным.

– А если для этого нам придется еще раз обвенчаться, ты пойдешь на это? – спросила Рэнди, обнимая Джеймса за плечи.

– Если будет нужно, я обвенчаюсь с тобой еще тысячу раз, моя милая, – шепотом ответил Джеймс, наклоняясь к ней. – И каждый раз с радостью.

13

Спальня Рэнди оказалась светлой, уютной, с лакированной белой мебелью и розовыми стенами. Даже полог над кроватью был сшит из розового шелка и украшен на концах белоснежной кружевной пеной. Маленький диванчик и кресло, стоявшие возле сложенного из белого мрамора камина, также были обиты розовой тканью с цветочным узором, повторявшим узор оконных драпировок. На столе и каминной полке расставлены статуэтки – розы и пионы, сделанные из тонкого фарфора. Единственным предметом, нарушавшим бело-розовую гамму спальни, оказались зеркала. Они поблескивали своими позолоченными рамами – одно с туалетного столика, а второе из угла комнаты.

Но Рэнди, казалось, не замечала ничего вокруг себя.

Она сидела у камина на толстом абиссинском ковре и смотрела на пляшущие язычки пламени. Уйдя мыслями в воспоминания о событиях минувшего дня, Рэнди засиделась у огня почти до полуночи.

Долгожданная встреча с Нана оказалась совсем не такой, какой представлялась Рэнди в ее мечтах, да и сама Нана была не похожа на ту женщину, о которой так много рассказывал ей Джеймс. Она беспомощно лежала в постели – маленькая, уставшая женщина со слабой улыбкой, которая промелькнула на ее губах при виде Рэнди. Одна лишь слабая улыбка – и все. А затем Нана просто закрыла глаза – те самые, о которых Джеймс говорил с таким восторгом, но на деле оказавшиеся не изумрудно-зелеными, а тусклыми и пустыми.

Рэнди так была поглощена своими мыслями, что не услышала, как открылась дверь ее спальни, и вздрогнула, придя в себя, лишь когда рядом с ней на ковер опустился Джеймс. Он улыбнулся, потянулся, чтобы поцеловать Рэнди, и она нежно улыбнулась ему в ответ.

– Как я рада, что ты пришел, Джеймс, – вздохнула она спустя несколько минут, когда они с Джеймсом уже лежали раздетыми под одеялом. – Мне уже стало казаться, что я тебя сегодня не увижу.

Джеймс ответил, ласково погружая пальцы в густые локоны Рэнди:

– Держать наш брак в тайне и не заниматься с тобой любовью – само по себе тяжелое испытание, но отказаться еще и от того, чтобы спать с тобой в одной постели, – это было бы слишком жестоко.

– Мне тоже жаль, что мы не можем заниматься любовью, Джеймс. Но я в самом деле боюсь, что нас могут услышать. Ведь прямо напротив – спальня Амелии, за стенкой – комната Нана, а по коридору круглые сутки снуют слуги. Но ты не горюй: как только Нана станет лучше, и мы обо всем ей расскажем, у нас будет возможность наверстать упущенное.

– Я не стану горевать, но и ты не волнуйся. Я же дал обещание не приставать к тебе в постели до тех пор, пока все не уладится. И дверь за собой я запер только для того, чтобы сюда случаем не заглянул кто-нибудь, например, Амелия, решившая пожелать тебе доброй ночи. – Он наклонил голову и поцеловал Рэнди в лоб. – Знаешь, я думаю, что Амелия права относительно Нана. Теперь, узнав, что ты жива и невредима и живешь в ее доме, она скоро пойдет на поправку.

– Не уверена, – покачала головой Рэнди. – Когда ты отдавал распоряжения Абу и Джарите, меня предложил проводить в мою спальню Персиваль. Так вот, по дороге мы с ним поговорили о болезни Нана, и у меня сложилось впечатление, что мое появление едва ли поможет.

– Что тебе сказал Персиваль?

– По его словам, три недели тому назад Нана еще была в полном здравии. Она была полна энергии, строила на будущее смелые планы, связанные с моим возвращением. Она покупала для меня подарки, составляла меню праздничных обедов и списки приглашенных гостей, заставляла слуг снова и снова наводить блеск в доме, а сама тем временем писала длинные, подробные письма своим адвокатам. И вдруг в один вечер она почувствовала слабость, слегла в постель, и доктор, которого пригласили к ней наутро, объявил, что у Нана грипп. Он прописал ей лекарства, но они не помогли. Нана побледнела, ослабла, у нее пропал аппетит. Сейчас она питается только чаем, бульоном да хрустящим миндальным печеньем, которое печет для нее Ида. Хотелось бы мне знать, чем на самом деле вызвана болезнь моей бабушки.

– А ты не могла бы использовать для этого свой необычный талант? – спросил Джеймс, обнимая Рэнди за плечи.

Она была благодарна ему за эти слова, за его готовность принять странный дар, полученный ею с небес.