Невеста из Холмов

Брендону осталось только подтвердить слова ректора. Но все же, все же… неужели ректор прав и здесь есть еще ши? Этот Гьетал? Кто-то еще? Если это так, почему его ни разу не удалось увидеть? Университет велик, но незнакомец все равно кому-то бросится в глаза. Тем же слугам.

Мысль, что ректор Галлахер держит ши где-то в подвале, чтобы изучить его, разрезать на части и совершить огромный прорыв в магической науке, была ровно той степени бредовости, когда отбросить хочется немедленно, но не получается.

Да-да, и порой разрезанный на куски и лишенный Кристалла ши выбирается из подвала, чтобы убить профессора и сжечь его дом. Изумительно логичная история, второй магистр Бирн. Шедевр. Старушки такое рассказывают правнукам на Самайн, и если правнуки не старше пяти лет, могут даже поверить.

А ведь если честно, Брендон Бирн просто страшно не доверял Горту Галлахеру и сам это понимал. И только потому, что тот был слишком близок к его тайне. Рыжей тайне, которая провела с ним праздничную ночь.

* * *

На улице пахло дымом. Наверное, кто-то разжег еще один большой костер. Эшлин вышла за дверь и бегом бросилась по дорожке, вдоль пруда, туда, где за башней библиотеки и кудрявыми кронами ясеней виднелся холм-над-рекой. Тот самый, что входил в стены Университета и вроде как положил ему начало. Потом застыла на середине пути. Это было важное дело, а взбудораженный ум гнал вперед, заставляя забыть об осторожности.

Все-таки идти одной в гробницу было глупо. Эшлин все еще обижалась на Брендона за его попытки ее останавливать. Будто он уже старший над ней… хотя он и есть старший. Учитель. И не только.

Девушка зажмурилась. Как все сложно. В ее мире только по оправе Кристалла и одежде можно было понять, старший перед тобой или младший, свой или чужой. А этот человек умудрялся быть ее старшим, ее близким, ее учителем и ее душой – почти ее душой. И попробуй пойми, чего в нем больше. Эшлин с мгновение решалась, а потом повернула обратно, к жилищу второго магистра Бирна.

Она ускорила шаг, заметив, как перепачканные сажей студенты торопятся по улице вперед, обсуждая пожар. Но дом Брендона стоял невредимым.

Сам Брендон догнал ее незадолго до того, как она хотела открыть дверь. От него удушливо пахло дымом. Лицо было встревоженным и даже злым. Он сжал ее плечо, будто боялся, что она пропадет.

– Эшлин? Ты…

– Что горело? – отозвалась она, не желая рассказывать, где и с кем была. Эшлин не была уверена, что сможет рассказать Брендону, почему Горт ей помогает, и не раскрыть его тайны. А эта тайна была не для человека.

– Дом Финна Дойла, и это было не простое пламя – пламя ши. Твой старейшина может пользоваться магией без Кристалла?

– Я же могу, просто с трудом. Он тоже. Но здесь теперь любое происшествие будут валить на ши? Я хочу найти свой Кристалл, пока нас тут не начали убивать.

– Нас? Кого еще ты имеешь в виду?

– Брендон… – она, кажется, впервые назвала его по имени, не пытаясь сбиться на другое, похожее, – я запуталась. Но одно знаю точно. Томас Лермонт, погребенный в холме, забрал и спрятал книгу. Ту, которую Брадан писал на своих табличках. Там, в хижине, пока жил у нас. Ее можно найти, я примерно знаю, как. Вдруг он написал, где оставил мой Кристалл. Что он делал перед тем, как погибнуть?

– Почему мне кажется, что ты бежишь от моих вопросов? – теперь он обнял ее обеими руками, и Эшлин показалось, что она сидит у костра. Она даже чихнула.

– Потому что ты слишком много думаешь. Идем.

Она потянула его за собой, и он пошел. Просто так. Не спрашивая ничего больше. Может быть, тоже хотел от чего-то сбежать.

Подножие зеленого холма окружала широкая стена из белого кварца. Посреди, если подойти совсем близко, выделялся чуть более серый прямоугольник. Камень с полтора человеческих роста, испещренный рисунками. Спирали, полосы, круги сходились в неведомый узор. Отодвинуть эту махину не смог бы и десяток лошадей. Наверное, Томас Лермонт очень не хотел, чтобы студенты его беспокоили.

Лишь перед ним Эшлин наконец остановилась. Брендон хмуро вглядывался в куски кварца.

– Я там был десяток раз. И не видел ничего, кроме старой могилы.

– Этот Лермонт все так запутанно пишет! Когда хочешь, чтобы твои слова поняли и запомнили, надо говорить просто. И повторять. Книги путают ум, это точно.

– Библиотечная воительница, – чуть улыбнулся Брендон, а потом удивленно присвистнул.

Эшлин, стараясь не разворачивать печать из черной ткани – как отдал Горт, – приложила ее каменную основу к кругу с точно таким же узором. По камню прошла рябь, будто по воде, и взгляду открылась едва различимая щель.

– Скажи мне, что все будет хорошо, – прошептала Эшлин, надеясь, что Брендон ее не услышит. И тут же почувствовала, как ее обнимают двумя руками, а губы у самого уха повторяют: «Хорошо».

Брендон потянулся из-за ее плеча и толкнул каменную плиту.