Невеста из коробки

Мила кое-как поддерживала беседу, напряженно составляя план действий. Кто окружал Орехова? Дивояров, Мешков, Лушкин и Отто Швиммер. Немец отпал сразу — Мила не собиралась связываться с иностранцем. Мешков, судя по всему, погиб. Дивояров был опасен и вряд ли раскололся бы даже под пытками. Как, впрочем, и Орехов. А вот Лушкин… «Лушкин в этой команде — самое слабое звено, — решила Мила. — На нём и следует остановиться».

К огромному облегчению Милы, Лариса сидела дома. Лицо у нее было зареванным. Вероятно, драма, о которой говорил Мешков, действительно состоялась.

— Это вы… ты! — удивленно воскликнула Лариса, всплеснув руками.

Тут же под ноги Миле с радостным визгом бросился Трезор и принялся скакать вокруг нее, словно ошалевший ребенок вокруг новогодней елки. Чтобы он отстал, пришлось взять его на руки и поцеловать. Мила проделала это скорее по привычке, чем от сильного чувства.

— Почему Трезор у тебя? — вместо приветствия спросила она, испугавшись, что Лушкин куда-нибудь уехал.

— Так, приблудился, — неопределенно ответила Лариса, пропуская Милу в квартиру. И мрачно добавила:

— Приехала узнать подробности скандала?

— А что, был скандал?

— Да еще какой!

— В Орехова в самом деле стреляли?

— Да ты что? Кто это тебе сказал? — изумилась Лариса.

— Мешков, шофер Орехова.

— Убить его за это мало!

— Уже, — мрачно сказала Мила. — Убила. Считай что своими руками.

— Как это? — опешила Лариса. — Ты не врешь?

— Я определенно не в том настроении, чтобы врать. Хочешь потрогать мою шишку?

— А ты мою? — развредничалась Лариса, плохо представляя себе ситуацию, в которой находилась Мила.

— Ты свою получила в потасовке, — парировала та, — а я свою, когда сражалась за жизнь.

— Да ну?

— Вот тебе и ну. Разрешишь у тебя помыться?

— Мойся сколько хочешь. Только — чур! — потом я расскажу тебе про вчерашнюю ночь и про Орехова, а ты мне посоветуешь, как теперь себя с ним вести.

— Уж это я тебе посоветую! — пообещала Мила, тряхнув головой. — Обещаю: меньше чем через час ты поймешь, что с ним надо делать.

Трезор вознамерился идти с ней в ванную и когда его не пустили, принялся скрести дверь и тявкать.

— Вот ведь дамский угодник! — рассердилась Мила. — И кто тебя таким воспитал?

— Бабка Лушкина, — ответила Лариса. — Она обожала щеночка и без конца тискала его, словно тот плюшевый. И вот, пожалуйста, результат — Трезор собственной персоной. Он любит женщин и требует, чтобы они с ним сюсюкали.

— В общем, я могу его понять, — пробормотала Мила. — Иногда и вправду хочется, чтобы с тобой посюсюкали. Не все же покушаться.

Когда Мила вышла из душа в Ларисином халате, волочащемся по полу, та уже заварила чай с лимоном и выставила на стол сладости. Сама хозяйка была одета в шортики, поэтому смотреть можно было только на ее ноги. Они безраздельно властвовали на кухне, то скрещиваясь, то выпрямляясь и перегораживая выход в коридор.

— Короче, — начала Лариса, насыпая в свою чашечку пять ложек сахара. — Вчера я, пьяная в сосиску, поехала к Орехову домой прогонять Леночку. Это когда ты выставила меня из дома.

— Я хотела тебе только добра и позже объясню, как это связано с твоим выдворением.

— Да ладно, — махнула рукой та. — В общем, я поймала машину и, кажется, потом не заплатила шоферу.

— Отлично, просто отлично! Надеюсь, он не накостылял тебе для затравки?

— Нет, он оказался очень милым человеком и отпустил меня с миром. Помнится, в качестве возмещения ущерба я его поцеловала.

— А! Ну, тогда забудь и не терзайся. Поцелуй пьяной женщины дорогого стоит — он всегда искренен, бескорыстен и потому сладок, как халва.

— Хорошо, если тот шофер считает так же, — пробормотала Лариса.

— Итак, ты приехала к Орехову. Позвонила в звонок…

— Ничего подобного. В звонок я не звонила. Там кодовый замок, я спьяну перепутала цифры, и дверь в подъезд не открывалась.

— У-у! — протянула Мила. — Выходит, ты стала кричать под окнами?

— Как ты догадалась?

— Ну… Исхожу из собственного опыта.

— Ладно. Я кричала под окнами. Рассказать, что я кричала?

— Нет-нет, — отмахнулась Мила. — Лучше пусть твой рассказ будет покороче. У нас очень мало времени. Каждая минута проволочки укорачивает жизнь моей сестры.

— Да? — удивленно переспросила Лариса. — Ну, ладно: короче так короче. Леночка сбросила на меня кастрюлю с борщом. Я кинула кастрюлю обратно, но не попала. Вернее, попала, но не туда. Не добросила.

— Действительно, обидно, — посочувствовала Мила.

— Ну, тут уж дверь в подъезд сразу открылась. Там, среди соседей была одна девица… Она оказалась так похожа на Леночку!

— И ты?..

— Я ее отметелила. Какой-то дядька вышел на улицу с газовым пистолетом. Я отобрала у него пистолет.

— Зачем? Защищаться?

— Ну, да! Я метнула его в Орехова — он как раз вышел на балкон. На этот раз попала. Правда, по руке, а если бы по голове — убила бы, наверное. Думаю, теперь он меня никогда не простит.

— То есть ты ушла, так и не встретившись с противницей лицом к лицу?

— Не встретившись, — кивнула Лариса. — Но, уверяю тебя, эта выдра здорово испугалась.

— Могу себе представить. Теперь слушай меня. Смирись с мыслью о том, что Орехова ты потеряла.