Невеста из коробки

— А давайте! — немного помолчав, согласился Константин. Роль продажного мужчины была для него новой и странно тревожила. «Если клиентка налижется, мне будет не так стыдно», — подумал он про себя.

Борис Глубоков, единолично отвязавший веревочную лестницу от перил, уже часа два дремал в кресле, когда снизу до его рассеянного слуха, донеслось нестройное пение. Борис широко открыл глаза и напряженно вслушался. Хор состоял из двух исполнителей и явно не нуждался в музыкальном сопровождении. «Мы выпьем до дна бутылку вина, моя дорога-а-я! Останься со мной, цыпленочек мой, ведь ночь-то кака-а-я!» — «Да уж, вином тут дело не обошлось, — подумал Борис. — Хорош, ничего не скажешь! Интересно, много ли он узнал?»

На нетрезвый взгляд Константина, он узнал массу интересных вещей. Например, то, что Мила Лютикова два года назад изменила мужу. Разгорелся страстный роман, который окончился внезапно и беспричинно и оставил после себя трогательное чувство, похожее на ностальгию. Новый мужчина у нее появился только тогда, когда они с Ореховым разъехались. Еще Константин узнал ее ближайшие творческие планы, над которыми они вместе похохотали, и про критическое отношение к мужу сестры. Правда, даже пьяная, Мила не открыла «милейшему частному сыщику» всю правду про Гуркина. Она продолжала настаивать, что это ее настоящий сердечный друг.

— А у этого Гуркина есть ключ? — приоткрыв упрямо слипающиеся глаза, спросил Константин. — Что, если он припрется в самое неподходящее время? И застанет нас в обнимку?

— Мы разве обнимаемся? — удивилась Мила, которая наливала себе в два раза меньше, но пьянела почему-то в два раза быстрее. — Впрочем, ключа у него нет.

Константин этим обстоятельством был страшно удивлен, но высказать своего удивления у него не было сил.

Проснулись они ранним утром, не имея понятия о том, что между ними случилось ночью. Мила по-прежнему оставалась в пижаме и спала калачиком поверх одеяла. Впрочем, это еще ничего не значило. Глубоков протрусил в ванну, завернувшись в простыню.

— Ну, кажется, у вас все в порядке? — возвратившись, трусливо спросил он, не смея перейти на «ты».

Мила налила две чашки черного кофе и хмуро ответила:

— В полном.

— Если кто-нибудь из ваших знакомых спросит, не получали ли вы сообщения от кого бы то ни было…

— Я помню. Полечу к вам мухой. Кстати, а просто позвонить нельзя?

— Можно, конечно, можно! — Константин суетливо надел ботинки и схватился за дверную ручку.

— А что, разве на вас не было верхней одежды? — сощурилась Мила.

— Я же пришел на ваш отчаянный зов, — он махнул рукой в сторону окон, — не тратя времени даром.

— Вы прыгали со своего балкона? Ради меня? О! Благодарю вас!

— Что вы, что вы, не стоит благодарности.

Константину очень хотелось придержать двумя руками свою многострадальную голову, но ему было неудобно. «Боже мой, ничего не помню! — в отчаянии подумал он. — Спросить как-нибудь?» Впрочем, взглянув на мятое лицо своей «клиентки», он тотчас же раздумал задавать вопросы. Если что, грех на ней. Это она ему сто рублей заплатила.

Борис встретил его глумливой ухмылкой.

— Как прошла ночка? — спросил он, коротко зевнув.

— Лютикова попросила меня с ней остаться.

— Ясное дело!

— Заплатила сто рублей.

— Надеюсь, ты оправдал всю сумму?

— Я тоже надеюсь, — пробормотал Константин. — Правда, мы слишком много выпили. Думаю, она будет приходить в себя до вечера.

— У тебя появились мысли по поводу того, кто хочет ее убить?

— Возможно, тип, который думает, что она знает кое-что о «невидимке»,

— Но она говорит, что не знает!

— Мало ли, что она говорит. Она страшно напугана. А сильно напуганный человек становится хроническим вруном.

— Зачем же наш мистер Икс дал деду телефон Лютиковой, если тут же решил ее устранить? — не сдавался Борис. — Кому дед должен был звонить?

— Ну… Может быть, дед еще до удара успел через Лютикову с ним связаться. А она просто врет, что ей не звонили. После того как звонок состоялся, она просто-напросто стала нежелательной свидетельницей. Неизвестный узнал, что у деда удар, и решил дальше действовать без него, оборвать все связывающие их ниточки.

— Нет, это как-то слишком не правдоподобно.

— Но ты не можешь отрицать того, что на Лютикову покушались именно в то время, когда мы начали через нее искать «невидимку».

— Слушай, а что, если ее все-таки укокошат? Что мы тогда будем делать? Ниточка оборвется и…

— Для этого Лютикову надо охранять.

— Но ни ты, ни я не можем обеспечить ее сохранность!

— Если она будет сидеть дома, то можем. Ты караулишь лестницу, я — балкон.

— Ага. И когда придет убийца, мы сбросим ему на голову телевизор.

— Ладно тебе, просто спугнем.

— Но что, если Лютиковой захочется куда-нибудь отправиться?

— Ну… Я напугаю ее, велю носа не высовывать. Ведь она думает, что я всамделишный частный сыщик и работаю на нее. Должна послушаться.

— Думаю, днем караулить балкон не придется. Кто туда полезет при всем честном народе? Остается дверь в квартиру. Я усядусь в подъезде на подоконнике и почитаю газету, а ты ложись спать.

— Я спал, — коротко ответил Константин. — Но я расстроен.