Невеста из коробки

— Милка! — совершенно неожиданно выдала очередную грандиозную идею Ольга. — А что, если тебя использовали втемную? Когда ты ездила к ребенку в Берлин? Допустим, всю кашу заварил твой Орехов. Подложил тебе что-нибудь в чемодан, дал сигнал своим людям, объяснил, в какой гостинице ты остановишься… Там, в Берлине, они проникли в твой номер и вытащили у тебя из-под подкладки плаща свой товар. Или из чемодана, у которого есть второе дно. Это ведь ваш общий с Ореховым чемодан, сечешь?

— Орехов! — недоверчиво сказала Мила. — У него и так все классно. Он не станет заниматься наркотиками. Зачем? Он может делать бешеные деньги на легальных вещах. Он их и делает.

— Но если ему хочется больше? — В глазах Ольги сверкнула жадность. Она могла войти в какой угодно образ. Сейчас, вероятно, она пребывала в образе алчного Орехова.

— Не забудь, дорогая, что к Лешке я ездила не так давно, Орехов уже ушел от меня. Впрочем… подожди! Он хотел вернуться. Кажется, как раз накануне поездки. Он очень хотел вернуться! Помнишь, я рассказывала тебе обо всех его ухищрениях? Сначала-то он вообще был уверен, что я буду прыгать до потолка. Явился с букетом цветов, со своим любимым ноутбуком и сменой белья. Когда я не кинулась ему на шею, он просто обалдел. Две ночи провел на кушетке в маленькой комнате. Потом оскорбился по-настоящему и ушел навсегда.

— Вот так вот! — сказала Ольга. — Поэтому ты и попала в поле зрения наркодельцов.

Она говорила с такой уверенностью, будто у нее уже были неопровержимые доказательства.

— Но за что меня хотят убить? — продолжала недоумевать Мила. — Раз я доставила наркотики по назначению?

— Может быть, они думают, что ты обо всем догадалась?

— Полагаешь, они используют курьеров один раз, а потом убивают? И Орехов пожертвовал мной, невзирая на то, что я мать его сына?

— Да, как-то все нескладно, — вынуждена была согласиться Ольга. — Что же делать? Что делать?

— Заняться бизнесом, — решительно ответила Мила.

— Только не вздумай затевать варить свою мазь завтра с утра.

— Почему? Я как раз хотела утром.

— С ума сошла? У прадеда юбилей, съедутся Лютиковы со всего мира. Родители тебе не простят, если ты не появишься в ресторане.

— Да, да, конечно! — хлопнула себя по лбу Мила. — У меня ведь по всему дому прилеплены записки о дне и часе мероприятия!

— Надеюсь, ты Гуркина предупредила заранее?

— Еще бы, куда я без него? Слава богу, с ним не стыдно показаться на людях.

— Да, я тебя понимаю, как никто. Хотя мой Николай, конечно, будет поглавнее твоего Гуркина.

Мила поглядела на нее с сожалением.

— И сладость заблуждений горячит мне рот, — пробормотала она.

Половица за дверью снова чуть слышно скрипнула.

Глава 12

— Как мы станем действовать дальше? — поинтересовалась Мила у Листопадова, когда они достигли площадки второго этажа и остановились возле двери в ее квартиру.

— Пока шеф ведет расследование, я намерен охранять вас днем и ночью.

— А где вы будете спать?

— Подремлю в кресле, если вы не возражаете.

«Откуда он знает, что у меня есть кресло?» — испугалась Мила.

— У вас есть кресло? — тут же спросил Листопадов.

— Да, но…

— Вы ведь не стремитесь остаться ночью одна?

— Нет! — вскрикнула Мила, — Заходите поскорее. Только… только… Завтра после обеда придет мой, ну, как бы это сказать, бой-френд. Я не хочу ему рассказывать о Софье, покушениях, пистолете. Он такой впечатлительный!

Листопадов кивнул, В его глазах мелькнуло пренебрежение к впечатлительному Гуркину. На самом деле Мила не стремилась ничего рассказывать ему, чтобы не напугать. Может быть, Гуркин — трус, каких поискать? У нее никогда не было случая проверить на деле, каковы его бойцовские качества. Гуркин был просто сопровождающим, ширмой, за которой Мила прятала от всех свою женскую неустроенность. Расскажи она ему, что за ней охотится убийца, Гуркин может сбежать. Придумает предлог — сколько можно нагромоздить врак! — и смоется. Займет выжидательную позицию. А Мила просто не переживет, если ей придется появиться в ресторане в гордом одиночестве. Даже будучи замужем, она всегда чувствовала себя неполноценной, если вдруг Орехов сражался за очередной проект и ей приходилось всем и каждому объяснять, почему она разгуливает одна среди сонма гостей.

На следующий день перед приходом Гуркина Мила бестрепетно выставила Листопадова на лестничную площадку. Тот поднялся на один пролет и затаился там, поглядывая в окно подъезда. Гуркин, который появился ровно в пять, ему откровенно не понравился. Несмотря на спортивную фигуру и бравую осанку, у него были суетливые глаза и мягкий подбородок. И принадлежал он к той породе мужчин-симпатяшек, у которых чересчур розовая кожа и весьма неопределенные контуры лица. «Странно, — подумал Листопадов. — Этот тип вовсе не подходит такой женщине, как Лютикова. Она не тянет на роль лидерши, он же — явный подкаблучник».

Тем временем Гуркин вторгся на территорию, охраняемую Листопадовым, привычным жестом нажал на кнопку звонка и, когда ему открыли, ласково сказал:

— Здравствуй, Тыквочка! А вот и я!