Невеста из провинции

— Это бесподобно! Намного вкуснее шоколадного печенья и бутербродов с болонской копченой колбасой.

Лукас подумал, что если насчет шоколадного печенья еще можно было сомневаться, то бутербродов с болонской колбасой Эналайз точно никогда не ела.

Сара оглянулась вокруг.

— А он собирается есть?

Лукас окинул взглядом присутствующих.

— Кто?

— Пианист.

— Думаю, да. Когда уйдет отсюда.

— Он будет есть то же самое, что и мы?

— Я не знаю, но, возможно, и нет.

— Но ведь это ужасно. Он сидит здесь, смотрит, как мы это все едим, вдыхает аромат этой великолепной пищи, а потом идет домой, чтобы есть бутерброды с копченой колбасой.

Лукас никогда прежде не задумывался об этом, но Сара была права. Он подозвал официанта.

— Пожалуйста, проследите, чтобы пианиста угостили тем же, что и нас, и запишите это на мой счет.

— Обязательно, сэр, — учтиво ответил официант.

Его просьба не вызвала ни единого вопроса. Да, его уважали в Бриар-Крикс. Он проделал длинный и тяжелый путь, чтобы достигнуть нынешнего положения, и все равно иногда Лукас чувствовал, что стоит ему сделать один неверный шаг, и все тут же отвернутся от него.

Но он не сделает этого шага.

Сара положила свою мягкую ладонь ему на руку.

— Спасибо, — прошептала она. И в один миг мир вокруг изменился. Больше ничего не имело значения, кроме счастья в этих зеленых глазах.

В конце обеда подали шампанское. Ральф встал и поднял бокал.

— Никогда еще эта избитая фраза не звучала так правдоподобно. Клер и я не теряем дочь, мы приобретаем сына. Я хочу предложить тост. За нашу дочь, за Эналайз! За свет нашей жизни, за ту, которая сводит нас с ума и делает благоразумными, старит нас и оставляет молодыми, за девушку, которая сделала нашу жизнь действительно стоящей! За Лукаса, моего будущего зятя, коллегу и лучшего приятеля, но самого никудышного игрока в гольф. Будьте всегда такими же счастливыми, какими вы сделали меня и Клер. И, Лукас, пусть твоя игра в гольф остается такой же отвратительной, как сейчас, живи всегда в своем доме, построенном в стиле ранчо, чтобы Эналайз не могла скатываться с перил.

За столом засмеялись и выпили за жениха и невесту.

Лукас поставил свой бокал и повернулся к Саре, чтобы посмотреть, как она справилась с ситуацией.

Как оказалось, намного лучше, чем он мог предположить. Девушка улыбалась, у нее в глазах плясали веселые огоньки, а ее стакан был наполовину пуст. Тут поднялась Линда, подружка невесты. Ее тост закончился просьбой к Эналайз спеть что-нибудь.

— О нет, я не могу, — запротестовала Сара, но за столом уже раздались крики и аплодисменты.

Лукас обнял девушку.

— У Эналайз сегодня был очень тяжелый день. Давайте наконец закончим его.

— «Летний сезон». — Голос Клер прозвучал спокойно, но настойчиво. — Спой «Летний сезон», дорогая. Для меня.

Сара повернулась к Лукасу. У нее на лице застыло выражение безмолвной паники.

Лукас начал было вновь возражать, но голос Ральфа прервал его.

— Пожалуйста, детка. Ты скоро перестанешь быть нашей малышкой.

И вдруг, к удивлению Лукаса, Сара утвердительно качнула головой.

Аккомпаниатор взял первые аккорды. Сара отодвинула стул, и Лукас помог ей встать. Она посмотрела на него стеклянными глазами, потом сказала несколько слов и встала около пианино, положив руки на бедра. Пианист сыграл вступление, и Сара запела слегка глуховатым, но приятным голосом, а потом и вовсе успокоилась и начала петь с большим чувством и воодушевлением. Она откидывала голову назад и закрывала глаза на высоких нотах в точности как Эналайз. Хотя Лукас мог бы их различить, даже если бы они стояли бок о бок.

Безусловно, Саре понадобилась большая сила воли, чтобы сделать нечто подобное, когда она была так напугана.

Лукас подумал, что, не имея собственных родителей, Сара была необычайно чувствительна к ласке и нежности родителей Эналайз. В конечном счете она сделала бы все, о чем бы они ее ни попросили. Согласие Сары петь перед всеми, когда она почти болезненно застенчива, свидетельствовало о том, как отчаянно она хотела угодить Ральфу и Клер. Шампанское могло придать ей немного смелости. Однако Лукас должен вытащить Сару из этой жуткой неразберихи, в которую он ее втянул, прежде чем она привыкнет к обожанию со стороны родителей Эналайз.

Все это притворство могло иметь неожиданные и самые неблагоприятные последствия. Славу Богу, Лукас не испытывал безумной страсти к Эналайз, которая привела бы Сару в замешательство. Они с Эналайз всего лишь друзья. Сара тоже могла бы стать его другом. Он не хотел причинять страдание ни одной из этих девушек.

Он украдкой взглянул на Ральфа. Тот был явно в восторге от пения дочери. И неудивительно. Казалось, в Сару вселился дух Эналайз. На последнем куплете она сбросила туфли, прислонилась к пианино, скрестила ноги и вытянула руки вперед.

То же самое сделала бы Эналайз. Но это было совсем не похоже на Сару! Нет, с этим надо было немедленно кончать. Лукас подбежал к Саре, взял за руку, и они повернулись к гостям.