Невеста каторжника, или Тайны Бастилии

— Верное и благородное сердце! — воскликнул Марсель и протянул руки к своей возлюбленной. — Я представляю, что тебе пришлось вынести…

— Я благодарю Бога за то, что поспела вовремя, — ответила Адриенна со слезами на глазах. — Но теперь все хорошо. Ты жив! Ты спасен! Это главное.

— Не забывай, что я спасен, чтобы опять стать каторжником.

— Не падай духом! Ты невиновен. Ты жертва безжалостного изверга, которого когда-нибудь да покарает Бог, — ответила Адриенна. — О, если бы я могла облегчить твою тяжелую участь! Если бы я могла избавить тебя от мучений!..

— Ты и так страдаешь из-за меня, моя милая. И Виктор Делаборд попал в немилость, и на него смотрят как на дезертира…

— Я не хотела огорчать тебя… Но он — в Бастилии.

Пораженный этой новостью, Марсель закрыл лицо руками.

— В Бастилии… И только из-за меня!

— Я верю, что когда-нибудь и он будет на свободе, — твердо сказала Адриенна.

— Будем надеяться. Но Бастилия — это такое место… Кто туда попадает, тот навсегда исчезает, и его вычеркивают из списка живых.

— Я теперь осталась одна, без Виктора, но утешься, я тебя не покину. Это может случиться только тогда, когда смерть разлучит нас. Я остаюсь твоей и жду часа твоей свободы. Я рядом с тобой.

— Невыносимо думать, что я должен томиться здесь, на каторге, а проклятый убийца и мучитель моей матери свободен, его уважают и почитают. Эта несправедливость убивает меня. И у меня по–прежнему единственное желание — наказать, уничтожить Бофора… Но теперь не время для этих мыслей. Я опять вижу тебя, я могу говорить с тобой, могу благодарить тебя за твою самоотверженную любовь, а потому в этот час я хочу быть веселым.

— Мой бедный, милый Марсель! Кто мог прежде подумать, что тебя принудят проводить жизнь в этом ужасном месте? У меня теперь единственная цель, единственное стремление — видеть тебя свободным.

— Свободным? — повторил Марсель с горькой усмешкой. — Да, Адриенна, я тоже хотел бы этого. Но оставь несбыточные надежды. Я не думаю больше о том, что выйду живым из этой ужасной тюрьмы.

— Пресвятая матерь Божья услышит мои молитвы, — сказала Адриенна. — Но остерегайся надзирателя Рошеля… — предупредила вдруг она тихим голосом, чтобы надзиратель, бывший в комнате, где происходило их свидание, не слышал ее слов. — Этот Рошель — сущий дьявол в человеческом облике. Не задирай его, умоляю. Его час тоже пробьет, поверь мне. Он не избежит справедливого наказания за свои преступления.

— Скоро я прощусь с тобой и не увижу тебя больше, милая моя Адриенна…

— Мои мысли всегда о тебе.

— Еще раз благодарю за твою любовь и верность, которую ты сохранила для галерного каторжника, — сказал Марсель и поцеловал Адриенну. — Если есть еще справедливость на земле, то я доживу до того времени, когда ты будешь вознаграждена за все. Насколько легче переносить заточение, когда знаешь, что на свете есть душа, любящая тебя.

— Главное, не отчаивайся, не падай духом, Марсель! Через этот мрак рука Божья выведет тебя к свету.

И после этих слов они расстались. Надзиратель отвел Марселя в камеру к другим каторжникам. Адриенна же, поблагодарив коменданта Миренона за его доброе сердце, покинула тюрьму.

XXX. УБИЙЦА ЛЕЙТЕНАНТА

— Ну, что, Лоренцо, — подстроился к палачу надзиратель Рошель, когда палач уносил с площади плаху и другие принадлежности казни. — Сколько труда твоего пропало даром!

— Да, вышло скверно, — пробормотал в ответ Лоренцо. — Черт бы побрал эту женщину с письмом!..

— Трудно поверить, что это был настоящий указ о помиловании… — с намеком сказал Рошель. — Это была кукольная комедия, уверяю тебя. Или ты думаешь, что эта девка проклятого каторжника и в самом деле могла побывать в Версале? Не позволяй себя дурачить, Лоренцо.

— Разве у нее в руках не был указ короля?! — удивленно воскликнул палач.

— Клочок бумаги — вот и все. Это наверняка подлог. И наверняка замешан проклятый д'Азимон…

— Ты смотри, Рошель, чтобы кто-нибудь не услышал этих слов. Ты можешь поплатиться местом, а то и головой… — предупредил надзирателя Лоренцо.

— Я повторю это, где хочешь. А ты слишком труслив, чтобы говорить то, что думаешь.

— Это не всегда кстати.

— Проклятая собака д'Азимон участвует в этой игре. И коменданта он тоже расположил в свою пользу. А как со мной недавно поступили!.. Но я сторожу, я наблюдаю… Они должны остерегаться меня. Такой комендант может когда-нибудь впасть в немилость и полететь с места…

— Ты когда-нибудь нарвешься, Рошель… — сказал Лоренцо, покачав головой.

— Разве ты не видишь рубцы у меня на лице? Они не сойдут так скоро, — продолжал Рошель злобным голосом. — Ты ведь знаешь, кто мне эти рубцы сделал? Конечно, знаешь. Так вот этого я не прощу проклятой собаке д'Азимону. И того, что он помогал спасти каторжника, я ему не прощу…

Палач Лоренцо не хотел дальше слушать Рошеля и поспешил скрыться в своем домике.

А надзиратель Рошель пошел своей дорогой.

«Я бы хотел встретить тебя одного, — думал он о лейтенанте д'Азимоне. — И тогда берегись… Только один из нас уйдет оттуда, другой останется…»