Невеста каторжника, или Тайны Бастилии

— Что ж, мне нравятся приятные неожиданности, виконт. И вы знаете, что я умею быть благодарным за полученное удовольствие. Когда же случится то, о чем вы говорите, уверяю вас — вы получите маршальский жезл.

Марильяк ответил чуть громче, он явно был взволнован:

— Я имею честь считаться вашим сторонником и очень дорожу этим. И если маркиза возвела своего фаворита в герцогское достоинство, то вы обладаете не меньшей силой, чтобы выполнить ваше обещание мне.

Голоса затихли, — очевидно, герцог Бофор и виконт, окончив разговор, перешли в соседний зал.

Герцогиня Рубимон выпрямилась и опустила портьеру — с нее было достаточно, она слышала все, что хотела услышать, и даже больше.

«Итак, это, несомненно, касается маркизы», — уверенно сказала она себе и направилась к выходу из картинной галереи, чтобы пройти в покои маркизы Помпадур. Та только что закончила свой утренний туалет и вышла в приемный зал, где, помимо герцогини Рубимон, уже ждали несколько министров и придворных дам.

Помпадур вступила в зал с сознанием собственного величия и надменно выслушала подобострастные приветствия как само собой разумеющееся, показав тем самым, что она прекрасно знает себе цену.

Поговорив с министрами о некоторых государственных делах, она рассеянно кивнула и обернулась к дамам. Поздоровавшись легким кивком с герцогиней Рубимон, уселась на услужливо пододвинутый лакеем золоченый стул и проговорила:

— Госпожа Л'Опиталь, кажется, собиралась сообщить нам какую-то новость.

Дамы насторожились.

— Не знаю, мадам, говорили ли вам уже о недавнем приезде удивительного чужеземца, — начала с улыбкой госпожа Л'Опиталь, — но вот уже несколько дней во всем Париже только и разговоров, что об этом необычном иностранце, утопающем в небывалой восточной роскоши.

— Но кто же он? — с нескрываемым и несколько недовольным любопытством перебила ее маркиза. — И почему при дворе ничего не знают о нем?

Л'Опиталь принялась объяснять:

— Несомненно, он принадлежит к числу тех, кто умеет и любит окружать себя таинственностью. Маркиза д'Эстард думает, — а она весьма опытна в таких делах, — что в Париже появился некто, побывавший в дальних странах и привезший оттуда несметные богатства. Парижане называют его армянином, потому что он одевается весьма странно. Его всегда сопровождает черный арап. Сам же он весьма сдержан и неразговорчив — немногим удалось услышать его.

Маркиза нетерпеливо спросила:

— Но как зовут этого странного чужеземца?

Л'Опиталь смущенно передернула плечами:

— Мне не удалось узнать этого…

И тут вмешалась герцогиня Рубимон:

— Позвольте мне кое-что добавить к словам мадам Л'Опиталь. Моя гофмейстерина доложила мне вчера о том, что ей удалось кое-что разузнать об этом миллионере.

— Так, значит, и вы уже слышали о нем? — приветливо улыбаясь, спросила маркиза. — Может быть, вы и видели его?

Герцогиня Рубимон с сожалением покачала головой:

— Нет, еще не видела. Но кое-что слышала. Он, говорят, не просто иностранец, а настоящий индийский набоб*, владеющий несметными богатствами.

— Маркиза д'Эстард видела его, — с некоторой завистью откликнулась госпожа Л'Опиталь. — И говорит, что хотя он очень смуглый, тем не менее он красивый молодой человек с приятными и выразительными чертами лица.

* Набоб — в XVIII веке во Франции и Англии это человек, разбогатевший в колониях, в том числе в Индии; в данном случае, быстро и неизвестно как разбогатевший, сказочно богатый человек, утопающий в невероятной роскоши (Прим. переводчика).

Маркиза, еще немного послушав, спросила:

— А он женат?

— Этого я не знаю, — ответила герцогиня Рубимон. — А что касается имени, то моя гофмейстерина сказала, что его зовут маркиз Спартиненто.

Мадам Помпадур оживилась:

— Значит, он итальянец!

Герцогиня согласно кивнула:

— Да, его имя несомненно указывает на это. А вот арапа зовут Момбас.

Мадам Л'Опиталь, вернувшись к вопросу маркизы, уверенно заявила:

— Я не думаю, что он женат. Во всяком случае, его пока никто не видел в обществе женщины.

Маркиза усмехнулась.

— Может быть, он женоненавистник? Или просто богатый пресыщенный чудак?

— То, что он баснословно богат, это несомненно, — подтвердила герцогиня Рубимон. — Чего стоит только один его последний поступок?

— Какой? Что за поступок? — наперебой заинтересовались дамы.

Герцогиня Рубимон выпалила:

— Он купил дворец Роган!

— Дворец Роган? — с удивлением переспросила маркиза Помпадур и промолвила: — Действительно, это способен сделать только тот, кто богат как Крез. Должна признаться, что меня весьма заинтересовал этот набоб. Известно ли, откуда он приехал в Париж?

— Одни говорят, что с востока, из Армении, — ответила госпожа Л'Опиталь, — другие утверждают, что после долгих путешествий по всему свету он приехал из Африки.

Одна из дам удивленно приподняла брови:

— Из Африки? От негров?

Госпожа Л'Опиталь покачала головой и продолжала:

— Третьи же говорят, что он долгое время провел в Перу и Чили и нашел там золотые рудники.