Невеста каторжника, или Тайны Бастилии

Маркиза, собираясь уезжать, приняла у себя короля и Марселя, выразив свою радость, что ей все-таки удалось возвратить сына в объятия отца. Разумеется, она рассчитывала на бесспорную поддержку Марселя в трудной борьбе с герцогом, однако сочла из осторожности, что карты пока открывать рано — время еще есть.

Уведомив короля и Марселя, что неотложные дела требуют ее присутствия в Версале, она обратилась к молодому человеку со всей любезностью, на которую была способна:

— Надеюсь в самом скором времени увидеть вас в Версале, господин маркиз. Уверяю, что весь двор примет вас с распростертыми объятиями. Хотя я понимаю, что его величеству нелегко так быстро оставить это идиллическое место, я все же надеюсь, что он не станет томить нас ожиданием, оставаясь здесь надолго, и вернется вместе с вами.

— Да, да, маркиза, — рассеянно проговорил король. — Дни, проведенные здесь, незабываемы.

— Но не забывайте и нас, ваше величество, — улыбнулась маркиза. — Мы с нетерпением будем ждать вас и маркиза.

Но король, словно что-то вдруг вспомнив, твердо сказал:

— Я хочу, мой друг, чтобы при дворе пока ничего не знали о том, что здесь произошло. Я намерен по возвращении дать в Версале большой праздничный прием, на котором все и прояснится.

— Я уже и так счастлив сверх всякой меры, ваше величество, — с благодарностью проговорил Марсель. — Вы и дофин так щедро осыпали меня милостями, да и госпожа маркиза так благосклонна ко мне, что мне просто больше нечего желать.

— Такова моя воля — оказать маркизу высшие почести в присутствии всего двора, — твердо сказал король. — Генуэзский дож подтвердил, что Марсель получил свой высокий титул за собственные заслуги. Это высочайшая честь и награда. И тем не менее моя воля непоколебима. Я хочу на празднике перед лицом всего двора оказать моему сыну достойные его почести. А вам, госпожа маркиза, я обязан до гробовой доски! Вы снова доказали мне, какое благодетельное участие вы принимаете во всех делах, касающихся меня. Если бы не вы — я до сих пор не мог бы и предположить, что, принимая маркиза Спартиненто, на самом деле принимаю собственного сына. Еще раз благодарю вас!

— Помочь вашему свиданию состояться — было для меня великой радостью, — ответила маркиза. — У меня теперь только одно желание — чтобы это стало радостью для всех. Я желаю вам обоим истинного счастья и горячо надеюсь, что долгая череда ударов и превратностей судьбы теперь для господина маркиза окончилась раз и навсегда.

Простившись, маркиза уехала в Версаль, где все уже терялись в догадках, не понимая, по какой причине король мог так долго задержаться в каком-то маленьком уединенном дворце.

Рана Марселя совсем затянулась и почти не беспокоила. Король радовался этому и подолгу не отпускал Марселя от себя, находя удовольствие в долгих беседах с сыном. Кротость Марселя и одновременно благородное достоинство, мужественные‚ красивые черты лица, высокий рост, гордая поступь, а более всего — твердость убеждений‚ производили на короля огромное впечатление.

Но еще более глубокое впечатление все эти совершенно неожиданные события произвели на самого Марселя.

Как могло прийти ему в голову, кто его отец? Он ведь знал только собственную несчастную мать, сведенную в раннюю могилу кознями и происками ее коварного брата. Мог ли он надеяться, что когда-нибудь эта тайна откроется ему?

И вот она открылась. Его отец — сам король!

Марсель был так потрясен этим невероятным поворотом своей судьбы, что провел памятную ночь, не сомкнув глаз. А последующие дни, наполненные беседами и прогулками в полном уединении, без назойливых свидетелей и придворных соглядатаев, на тихих аллеях парка и живописных лесных полянках, поселили в душе Марселя ясное и непривычное спокойствие. Временами же он испытывал истинное блаженство.

Из слуг при короле оставался только Бине. Этот любопытный и пронырливый лакей наблюдал за всем исподтишка, подмечая каждую мелочь и не упуская ничего. Он внутренне ликовал от того, что первым узнал ошеломляющую новость и заранее предвкушал, какой фурор произведет она при дворе.

Марсель, часами беседуя с королем, тем не менее ни разу не обмолвился и словечком о своем коварном враге. План отмщения герцогу оставался его тайной. Он не хотел как сын обращаться за помощью ко всесильному отцу. Он хотел сам справиться с этой опаснейшей задачей, добиться цели, которую поставил перед собой, — отомстить подлому врагу за все унижения, оскорбления и преследования. В этом Марсель был тверд и непоколебим.

— Меня привело сюда воспоминание о твоей незабвенной матери, — сказал как-то Людовик. — Я не хочу сейчас расспрашивать о тех тяжелых испытаниях, которые выпали на твою долю. Я не хочу омрачать эти первые дни нашего долгожданного свидания мрачными воспоминаниями. У нас еще будет время поговорить обо всем. А сейчас расскажи мне, Марсель, только то, что ты знаешь и помнишь о своей матери.