Невеста Хранителя Стихий

Но лихорадки у нее не было, ничего не болело, даже сопли не появились после стихийного купания. Сердце вело себя совершенно прилично, однако пустота в груди ощущалась по-прежнему. Как будто прежде там был еще один, очень важный, орган и его вчера ампутировали.

– Мурзик! – сипло позвала Ника. Кот вспрыгнул к ней на кровать, всласть потянулся и позволил себя погладить.

Она чесала его за ухом и копалась в собственных мыслях. С чего вдруг такая апатия? Эпизод с Анитой, так ее напугавший, был совершенно рядовым явлением, никаких последствий не будет, все живы, никто не пострадал. Ну подумаешь, дубль не удался. Сейчас не прежние времена, когда надо было экономить пленку. Может, и этот дубль пойдет в дело после монтажа и применения компьютерной графики.

На улице солнце. Начался новый, благословенный день. И, раз уж Ника все равно безнадежно опоздала на работу, она посвятит этот день самой себе – не спеша причешется, накроет завтрак по-человечески, не на бегу, выберет нормальную одежду и сходит в торговый центр за новым смартфоном. Надо смотреть правде в глаза: этот все равно уже никуда не годился, а в интернете советуют после погружения в воду не включать телефон двое-трое суток. Хотя бы сутки, это до вечера. До вечера все совсем ее потеряют. А если еще ремонтировать придется… Нет, лучше сразу купить новый.

Да. Так она и сделает. Вытащит симку и пойдет в магазин, там купит новый телефон, недорогой, и вставит старую симку, и всем позвонит. А до тех пор она свободна, как птица в полете.

Птица. В полете.

Ей что-то снилось про полет.

Она летела… Летела над морем. Она не птица и крыльями не била, просто летела – и держала что-то в руке. Нет. Ее кто-то держал за руку и летел вместе с ней, рядом с ней, в теплых радостных лучах солнца, и она была счастлива, что он с ней вместе, но они стремились куда-то – что-то искали и, наверное, так и не нашли.

Вот откуда эта зияющая пустота в груди, сказала себе Ника, насыпая в чашку растворимый кофе.

Неправда. Пустота появилась вчера.

После того, как второй режиссер наорал на нее и на всякий случай поспешил выставить ее виновницей, если с Анитой что-то серьезное, она, похоже, разочаровалась в кино. Она так любила его раньше, а теперь – кажется, роман окончен. В зале загорелся свет, люди побросали ведерки из-под попкорна и пустые пластиковые бутылки и, не слушая финальную песню, не заботясь о сюрпризе, который для них приготовили после титров, толкаются в дверях. Все.

В дверь позвонили. Кого там принесла нелегкая? Ника раздраженно цыкнула и прямо в пижаме пошла открывать. Ей было до того тошно, что она не стала смотреть в глазок, – какая разница, кто к ней приперся. Она повернула рычажок замка и распахнула дверь.

На площадке стоял высокий темноволосый мужчина с синей люлькой от коляски в руке. В люльке спал щекастый ребенок, прикрытый голубым атласным одеяльцем. Ника невольно улыбнулась при виде младенца и снова подняла глаза на нежданного гостя – наверное, новый сосед, подумала она.

Мужчина молчал, сверля ее взглядом.

– Вы… ошиблись квартирой? – предположила Ника. – Или… вам кого?

– Я полагаю… – нерешительно сказал гость.

– Вы, может, к Алевтине Ивановне? Я у нее квартиру снимаю, но у меня где-то есть ее номер телефона, подождите минутку.

Ника отвернулась и принялась шарить на тумбочке, где валялись ключи, запасная сумочка, зонтик и прочая дребедень.

– Ника…

Она застыла, не успев спросить себя, откуда этот мужчина знает ее имя: его глубокий низкий голос затопил ее от макушки до пят, словно горячая волна. По телу прошла дрожь. Ника ухватилась рукой за шкафчик, боясь упасть.

– Ника… – повторил гость чуть тише. – Ты не помнишь. Позволь нам войти, я попытаюсь объяснить.

Но пустота уже стремительно заполнялась: все, что она забыла, возвращалось к ней, во всей яркости, во всей ослепительности боли и любви. Ника обернулась и встретилась с Миром глазами.

– Ты! – выдохнула она и со всхлипом бросилась ему на шею.

*

На кухне уютно сопел закипающий чайник, а Ника тискала и тетешкала маленького Мира и все цеплялась за мужа, пришедшего к ней, преодолев границу между вселенными. Малыш хлопал длиннющими ресницами, с любопытством оглядывая незнакомую обстановку, и беззубо улыбался незнакомой пока маме.

– Мне пришлось задержаться, – объяснял Мир. – Надо было убедиться, что с ребенком все в порядке. Правда, Джилан каждый день напоминал мне, что ему все труднее удерживать наши вселенные бок о бок, ведь теперь их практически ничего не связывало. Рисковать дальше было нельзя, и мы решились. На прощание Змей обеспечил меня – как ты ее называла? – «вакциной полиглота», чтобы мы с тобой смогли друг друга понимать. И прощальный всплеск магии – чтобы я сумел тебя найти.

– Вселенные разошлись, и мы больше не увидим Дара?

– Может быть, когда-нибудь еще увидимся. С ним, и с моим отцом, и с сестрой… Знаешь, Дар влюбился в младшую сестру Самума. Они сошлись на почве музыки. А еще ему очень понравилось летать с ветром, и теперь девушка его носит, а он ей серенады поет. Дар благословил нас с тобой.

Ника счастливо вздохнула.