Невеста Христова

Молодые люди понимающе закивали и, придерживая иностранца, подвели его к большой серой машине. Немца усадили рядом с водителем на переднее сидение. Сами встречающие уселись сзади.

– Как далеко от аэропорта до дома Людмилы? – Спросил Себастьян.

– Не очень, но ваш дом в другой стороне Москвы. Придется ехать по кольцевой дороге…

Кох так и не понял, сколько продлится их путешествие, но переспрашивать постеснялся. И так эти парни любезно согласились его встретить. Он с интересом смотрел в окно. Навстречу бесконечным потоком катили машины, вокруг светились огни, а по бокам шоссе пестрели щиты с рекламой. «Все как у нас, – улыбнулся немец: – И медведи по улицам не бродят, и авто у них дорогие, и их много».

Они выехали на Ленинградское шоссе и помчались, обгоняя всех, кто двигался в том же направлении.

– Какая скорость разрешена на ваших трассах? – Поинтересовался приезжий.

– Это зависит от «бабулек», – ухмыльнулся водитель.

Кох опять не понял, почему скорость зависит от бабушек, и опять постеснялся переспрашивать. «Потом справлюсь у Людмилочки». Мысли о возлюбленной вновь подняли ему настроение. Сколько бы они ни ехали, все равно она уже близко.

Машина резко свернула с трассы. Себастьян подпрыгнул на сидении. Он все же решился спросить, почему шоссе стало таким разбитым, но не успел. Он даже боли не почувствовал. Из глаз полетели искры, и стало темно.

– Притормози, Гена, его надо засунуть в багажник. – Долетел до Коха голос одного из молодых людей. Это были последние слова, которые профессор из Дюссельдорфа слышал на этом свете.

* * *

Москва. 30 октября 2004 года

Новохимкинское кладбище располагалось недалеко от московской кольцевой дороги. Ерожин подкатил к главному входу. В будний день наплыва посетителей не наблюдалось, и огромная площадка для парковки оставалась почти свободной. Ерожин закатил свой Сааб в угол, поближе к воротам, кнопкой запер электронный замок машины и огляделся. Три бабульки торговали цветами. Две предлагали искусственные розы, одна белые астрочки. Петр купил шесть астр и двинул на кладбище. Медленно бредя по главной аллее, он достал блокнот и отыскал запись с указанием нужной могилы.

Люба Крестова покоилась на первой линии третьей аллеи. Третью аллею Ерожин отыскал без труда. Аллея оказалась очень длинной. Одно из многих московских кладбищ уже не вмещало «клиентов». Ерожин вспомнил новгородское, где остались могилы его отца с матерью. Там все имело нормальные человеческие размеры. Тут же, рядом с мегаполисом, покойники лежали бесконечными рядами. Казалось, что крестам нет конца и края. Большинство могил родственники обнесли высокими заборами, окрашенными веселенькой голубой краской. Петру подумалось, что только в России мертвецов так заботливо огораживают. В Европе на кладбищах заборов нет. «Наверное, там не боятся, что мертвецы убегут», – невесело пошутил он про себя. До нужного места пришлось прошагать больше километра. Первой линией и начинались захоронения. Петр свернул в узкий проход и довольно быстро отыскал тысяча сто девяносто шестой номер. К его удивлению, могила девушки не выглядела запущенной. «Вряд ли отец-пьяница приезжает из Курска Ленинградской области ухаживать за могилой дочери», – подумал Петр. На скромной, но солидной плите из черного гранита гравер вывел надпись «Любовь Анатольевна Крестова» и даты рождения и смерти. Перед плитой, в замаскированном под корзину горшочке, еще держались, слегка побитые ночными заморозками, анютины глазки. Ерожин наклонился к плите, положил рядом свои астры и быстро пошел прочь. Вернувшись к главному входу, он заглянул в одноэтажное кирпичное здание администрации.

Директора кладбища Петр не застал. Его заместитель, приземистый чернявый субъект, с лицом человека, знакомого с законами зоны, радости от визита подполковника милиции не выразил.

– Ваши уже спрашивали об этом захоронении, – проворчал он и полез в шкаф. Долго искал в забитом папками шкафу нужную тетрадь. Нашел, затем принялся листать ее, водя пальцам по строчкам, и наконец сообщил:

– Уход за захоронением номер тысяча сто девяносто шесть оплачен на десять лет вперед.

Фамилии человека, сделавшего столь благородный поступок в тетради не было.

– Подобные случаи у нас не редкость. – Пояснил заместитель директора: – Бывает, что распоряжения по уходу за могилой делаются инкогнито.

Ерожин невольно улыбнулся. Услышать слово «инкогнито» из уст чернявого он не ожидал:

– А вы случайно не запомнили человека, который внес деньги?

– Я деньги не принимаю. Дождитесь нашу бухгалтершу Фролову. Может быть, скажет…