Невеста Короля Воронов

Бьянка, захлебываясь от захлестывающего все ее существо ужаса, холодного, как вода в затхлом старом колодце, напрягла слух вслушиваясь, все еще надеясь, что это действительно не ее мысли, а голос неведомого злодея, и бессвязные угрозы начали складываться в понятные и различимые слова.

— Не надейся даже, что Король тебя пожалеет, — рокотал жуткий голос, гадко посмеиваясь — так, что Бьянка вскрикивала от ужаса, вся дрожа и беспомощно оглядываясь по сторонам, стараясь в темноте разглядеть врага, прячущегося от ее глаз. — Даже не надейся! Король брезглив; он не любит сумасшедших. Даже и не надейся, что он подпустит тебя к себе, если узнает… что ты свихнулась, красотка!

Перепуганной, трясущейся Бьянке показалось, что жарко и злобно шепчущая тьма сгустилась, в темноте из черного дыма соткалось черное лицо, злобное и отвратительное. Оно приблизилось к перепуганной Бьянке настолько, что та почувствовала легкое, но горячее, как суховей, прикосновение, словно чудовище лизнуло ее в щеку, с наслаждением подбирая сухим языком капли холодного пота, катящиеся по белоснежной коже красавицы.

Девушка вскрикнула и крепко зажмурилась, стараясь не видеть зловещей мглы, в которой ее воображение рисовало страшные лица, склоняющиеся над ней.

— Никого здесь нет, — твердо произнесла она, стараясь придать себе храбрый и решительный вид. — Никого!

— Конечно, никого, — хихикнуло чудовище. — Только ты. Только голос, который звучит в твоей голове. Только твои руки, которые ранили Королевского Доорна. Только твое злое сердце, которое велел тебе кричать угрозы и хохотать, как ведьма на костре. Может, поспоришь?

— Замолчи, — закричала Бьянка отчаянно, зажимая уши руками. Ноги ее больше не держали, она без сил опустилась на пол, не удерживая больше двери, потому что это было бесполезно. Монстр таился не снаружи — он был внутри нее, в ее теле, в ее душе. — Ты это не я!

— Попробуй заставить меня замолчать, Белая из Рода Воронов, — торжествуя, нашептывало чудовище, издеваясь. — Попробуй отречься от того, что делают твои руки! Это все ты, твои мерзкие желания. Ты так хотела, ты, а кто-то другой! Разве не ты хотела убить Королеву, стравив ее с Бражником? Ты! Хватит ли у тебя смелости признаться себе самой в том, что ты мерзкая, мерзкая, мерзкая!

Бьянка снова закричала и залилась слезами. Голос в голове издевался над нею, Бьянка чувствовала, что чудовищу это нравится — унижать и мучить ее, ломать, заставлять ее делать что-то совсем уж плохое.

— Я — это ты, — вкрадчиво шептало чудовище, — ты от меня не отречешься, не отделишься, не избавишься! Смотри — я повелеваю твоим телом. Я заставляю его двигать ногой — оно движет. А заставлю усесться, пошире расставив ноги — и оно усядется.

Бьянка даже заверещала от стыда и кошмара, когда ее собственное тело расселось на полу, ее собственные руки задрали изожженую сетью Бражника белую шелковую юбку и жадно цапнули ее между ног.

— Плохая, бессовестная девочка! — шептало чудовище обомлевшей от страха и стыда Бьянке. — Испорченная грешница, прогнившая душа! Что это ты такое делаешь со своим телом, а?

Бьянка даже взвизгнула, когда ее собственная рука против ее воли скользнула в ее трусики и пальцы грубо и болезненно погрузились в лоно.

— Что это ты творишь? — продолжало шептать чудовище сгорающей от стыда рыдающей Бьянке. — Расставляешь шире ноги? Тебе нравится такое делать с собой?

Пальцы ее терзали девушку, причиняли боль. Бьянка выла, содрогаясь, не в силах саму себя сдвинуть ноги и убрать руку. Ей казалось, что некто жестоко насилует ее, испытывая при этом только отвращение и желание унизить, испачкать ее грязью, от которой потом не отмыться. Но это ее тело творило такое само с собой, в комнате никого не было — только неумолимый голос в голове, повторяющий грязные, страшные слова.

— Это твои руки, — рычало чудовище сквозь сжатые зубы. Пальцы уже не скользили в нежном теле — они словно наносили жестокие отрывистые удары, и Бьянка извивалась от боли и унижения. — Это твои ноги. Ты сама это делаешь, Белая из Рода Воронов. Тебя никто не заставляет, кроме тебя самой. Ты безумна, ты сошла с ума! Еще немного, и ты не вспомнишь о том, какая ты была — и была ли вообще! Все твои желания будут порочны и злы, потому что ты чудовище!

Самое жуткое, что при всем при этом Бьянка ощущала ненормальное возбуждение; словно кого-то другого, не ее, а того, кто поселился в ее теле, возбуждало то, что сейчас происходит. То, что он творит с ее телом, что, что он смотрит на это бесстыдство — против себя Бьянка увидела зеркало, в котором отражалась она, сидящая на полу с задранной юбкой и остервенело ласкающая себя. Само действие, сама власть над трепещущим телом возбуждала монстра, он громко сопел, заставляя руку двигаться быстрее, и Бьянка с ужасом ощущала, как наслаждение от этого извращения медленно подкрадывается к ней.

— За что, — рыдала Бьянка. — Я не заслуживаю такого! Никто такого не заслуживает! Что дурного я сделала…