Невеста лорда Кэрью

Она увидела джентльмена ростом чуть выше среднего, не слишком крепкого телосложения – хотя, когда однажды она прижалась к нему всем телом, она почувствовала, какие крепкие у него мускулы. Она увидела мужчину, не претендующего на красоту, хотя в лице его не было уродливых черт. И конечно же, она увидела мужчину, чья правая рука неподвижно висела вдоль тела, на ней всегда была надета перчатка, и полускрюченные пальцы прижимались к бедру. К тому же мужчина этот хромал, да так тяжело, что, когда шел, тело его склонялось на одну сторону.

Саманта не могла осуждать людей, строивших предположения, что она выходит замуж за этого человека из корыстных побуждений. Но ее все это нисколько не волновало. Она смотрела на него теперь совсем другими глазами – да она и не была уверена, что когда-либо видела его таким, каким видят его другие. Для нее он был Хартли Узйдом, а с недавнего времени стал маркизом Кэрью – ее дорогим другом. Ее спасителем. И она не преувеличивала, называя его так. Он спас ее от нее самой.

Она дважды встретила Лайонела, когда была вместе с Хартли: один раз в театре, второй – на домашнем концерте. Он ни разу не подошел к ним – к большому для нее облегчению. Она его уже не любит, решила Саманта. Конечно, нет.

Она все поняла. Она поддалась извечному влечению к греховной красоте.

Хартли спас ее от этого наваждения. Ей нужны дружеское расположение и согласие. Теперь, когда она помолвлена с другим, Лайонел, какую бы игру он ни затевал с ней прежде, потеряет к ней всякий интерес. Теперь она в безопасности.

Но однажды, две недели спустя после помолвки, Саманта вместе с тетушкой приехала на бал, приглашение на который она приняла давно и чувствовала себя обязанной соблюсти этикет. К тому же танцевать она обожала, и Хартли не хотел, чтобы из-за него она лишала себя этого удовольствия.

На сей раз Лайонел не держался на расстоянии. Он подошел к ней еще до того, как начался первый танец – поклонников вокруг Саманты несколько поубавилось, – и вписал свое имя в ее карточку на первый вальс.

В первые минуты танца он ничего не говорил, только смотрел на нее с легкой улыбкой на губах – то ли насмешливой, то ли мечтательной.

– Вы не поверили мне, ведь так? – спросил он ее наконец вкрадчивым приглушенным голосом – рядом с ними танцевали другие пары.

Саманта подняла взгляд на его светлые голубые глаза.

– Вы не поверили мне, – повторил он. –Вы решили, что я снова разобью вам сердце, как шесть лет назад.

Когда он так говорил и смотрел на нее, она обо всем забывала, все уходило куда-то прочь, в ушах звучал только его голос, то же смятение, что шесть лет назад, снова охватывало ее.

– Я не должен больше ничего говорить, не так ли? – продолжал он. – Теперь, когда вы помолвлены с другим, было бы благородно с моей стороны молча отступить в сторону.

– Да, – еле выговорила Саманта.

– Вы знали, что я намеревался просить вашей руки, – сказал Лайонел. – Потому что я люблю вас. Потому что я всегда вас любил.

Зачем бы ему это говорить, если он не искренен? На что он теперь может надеяться? Саманта смотрела ему в глаза и видела в них только искреннюю печаль.

«…было бы благородно с моей стороны молча отступить…»

Так отчего же он не совершает этот благородный поступок? Если он любит ее, как он говорит, почему он хочет ее растревожить? Фрэнсис после первого взрыва, когда она была просто поражена его реакцией, совершенно изменил свое поведение, чтобы снять с нее чувство вины перед ним. Вот он поступил благородно, как и положено джентльмену,. – несмотря на то, что он такой франт и болтун.

А что, если Лайонел и правда любит ее? Если он действительно намеревался сделать ей предложение?

Она могла бы стать его женой… Женой Лайонела, а не Хартли. Знакомое томление сжало ей грудь. И все же она предпочтет быть женой Хартли!

– Предложение мне сделал другой – сказала Саманта, – и я приняла его. Потому что я этого хотела.

– Потому что вы любите его? – Лайонел чуть ближе склонил к ней голову. Взгляд его устремился на ее губы. – Произнесите эти слова, Саманта: потому что я люблю маркиза Кэрью.

– Милорд, вас не должны интересовать мои чувства к моему жениху, – сказала Саманта.

– А ко мне? – спросил Лайонел. – Ответьте мне честно, Саманта, вы не любите меня?

– Я нахожу ваш вопрос неуместным и дерзким, милорд, – холодно произнесла Саманта.

– Вы не можете произнести эти слова, разве не так? – В его глазах была мольба.

Саманта сжала губы.

Этот разговор преследовал ее несколько дней. Но до свадьбы оставалось две недели. Она сосредоточилась на приготовлениях к церемонии. Саманта хотела, чтобы она поскорее состоялась.

Дженни и Габриэль не приедут. Когда Саманта прочла письмо кузины, она одновременно и огорчилась, и почувствовала облегчение. Огорчилась потому, что их не будет на ее свадьбе, но ведь они могли столкнуться с Лайонелом, если бы приехали! Одна мысль об этом приводила Саманту в ужас.