Невеста лорда. Книга 2

«Хорошо, правильно… пусть пьет. Может статься, что назавтра и не вспомнит ничего из того, что видел».

«А если вспомнит, завтра можете повестить его за пьянство на посту».

Рейвин нервно дернул плечом — левым, изуродованным, всегда отдающим тупой ноющей болью в такие моменты — но ничего не сказал.

Лейлис переодели в чистую сорочку, а обрывки той, что была вся вымазана в крови, брат Асмунда забрал, чтобы сжечь и закопать. Когда леди Эстергар несли в замок, снегопад усиливался, грозя перейти в редкую осеннюю метель, и ветер бил в лицо, заметал следы. Асмунд сказал, что это хорошо — значит, успели вовремя и теперь все обойдется благополучно. Рейвин услышал его, не отвечать не стал.

Все было плохо, лорд Эстергар это понимал.

* * *

— Все замечательно, — мрачно сказал лекарь. — Могло быть много хуже. Это было очень опасно. Зачем миледи понадобилось сжигать его самой? Это могли сделать слуги поутру…

— Женщин порою сложно понять, — процедил лорд. — С моей женой все будет в порядке?

— Должно быть, если миледи не успела простудиться. У меня где-то была жаркая мазь… И ближайшие несколько дней вашей жене не стоит снова вставать.

— Вот и проследи за этим сам, — приказал Эстергар. — Та женщина, которую ты здесь оставил, заснула.

«Или старательно делала вид, что спит», — добавил он про себя.

— Я ведь не сиделка, милорд… — начал было лекарь, но Рейвин уже устал это слушать, к тому же был очень зол, хоть и сдерживался.

— Останешься в этой комнате столько времени, сколько потребуется, пока моя жена не почувствует себя достаточно хорошо, чтобы вернуться в наши с ней покои. Отлучишься хоть на минуту — я расценю это как измену.

Лекарь нахмурился — это была не его обязанность — но возражать не посмел.

«После, — решил Рейвин, — когда все успокоится, нужно будет найти ученика в помощь лекарю. Проклятье, этим тоже следовало озаботиться раньше, тогда ничего этого не произошло бы…»

Три дня Лейлис почти не приходила в себя. За ней хорошо ухаживали. Волосы, мокрые и растрепавшиеся на ветру, высушили и не расчесывая убрали под чепец, лицо и шею обложили холодными компрессами, чтобы сбить жар, а окоченевшие ступни и кисти рук растерли жаркой мазью. Простуды, особенно опасной в столь тяжелом общем состоянии, удалось избежать. Утром и вечером врач давал Лейлис по несколько капель лекарства из маленького стеклянного пузырька, от этого она погружалась в глубокий сон и не страдала от боли, а другого лечения ей не требовалось. Несколько раз, хотя и с большими усилиями, ее удалось обильно напоить водой с медом и разбавленным соком тьянки.

На четвертый день состояние леди Эстергар несколько улучшилось, она даже смогла приподняться на подушках. Вязкое и бездумное наркотическое оцепенение медленно отпускало, приходилось выпутываться из него, как из кокона налипшей паутины. Первым осмысленным ощущением была пустота.

— Где мой ребенок? — были ее первые слова, обращенные к мужу. Голос тоже изменился, звучал хрипло и будто непривычно, как всегда у тех, кто долго хранил молчание.

Рейвин надеялся, что жена, находившаяся в полубессознательном состоянии всю ту ночь, не помнит ни леса, ни тракта.

— Ребенок родился мертвым, его сожгли, — сказал он, не успев даже удивиться тому, как легко ложь слетела с его губ.

— Не правда, — Лейлис вскинула на него взгляд. В ее больших карих глазах, кажущихся теперь еще больше на осунувшемся лице, все еще плясали лихорадочные огоньки. — Я все помню. Я отнесла его в лес и закопала в земле и снегу.

Они были одни в комнате в тот момент, но Рейвин вздрогнул от ее слов.

— Прошу, не надо об этом…

— Но я не помню, что было дальше, — продолжала Лейлис, не слушая его. — Кто вывел меня?

— Ты потеряла сознание, я принес тебя в замок, — Рейвин решил, что об Асмунде и его брате лучше не упоминать. Лейлис будет легче, если она будет думать, что эта тайна только ее и мужа.

— Ты был один? — спросила она, словно мучительно вспоминая что-то. Это усилие для молодой женщины, едва начавшей поправляться после болезни, оказалось чрезмерным; Лейлис бессильно откинулась на подушки. Голова кружилась и снова очень хотелось спать.

— Дорогая, все уже позади, — Рейвин помог ей устроиться удобнее, утешающе погладил ее руку, такую маленькую и почти прозрачную. — Ты дома. И пожалуйста, постарайся забыть обо всем. Никто не должен знать…

Тяжелый вышел разговор и нелепый, но необходимый. Эстергар надеялся, что жена теперь поспит немного, уже без лекарств, а назавтра будет отдыхать уже в своих покоях — с книгой или рукоделием, как обычно — и больше не придется заговаривать о мертвом ребенке. И тогда все снова станет как прежде, как и должно быть…