Невеста лучшего друга

И когда всё заканчивается, я выдыхаю. Потому что судья на нашей стороне. Соловьёв-старший в гневе готов разнести всё.

– Я этого так не оставлю! – рычит он. – Я заберу твою дочь!

– Нашу, разве нет? – усмехается его бывшая. – Ах, как здорово быть свободной женщиной.

– Ма, не хочу тебя огорчать, но свободной официально ты станешь через месяц, – Ярослав улыбается, обнимая мать.

– Ой, опять твоё юридическое занудство, – отмахивается она. – Дай насладиться.

Мы все выходим из зала, и тут Ярослава окрикивает отчим.

– Идите, я вас догоню. Встретимся в кафе напротив, – говорит он и остаётся.

Вздыхаю, потому что мне кажется это не лучшей идеей. Но спорить не рискую и увожу его мать.

81

Соловьёв

Как я и ожидал – мы выиграли это дело. По-другому быть просто никак не могло. Анатолий был лучшим, и адвокаты отчима это понимали. К тому же, правда, как не крути, была на нашей стороне.

Вот только отчиму, похоже, нужен был цирк и продолжение спектакля, где он считал себя главным актёром.

Я согласился остаться, потому что так он хотя бы не тронет маму и не расстроит её.

– Ты же понимаешь, что это не конец, щенок? – с прищуром, поинтересовался он.

– Конечно понимаю, что такие люди, как ты папа́, просто так не останавливаетесь, – хмыкнул я.

– Не называй меня так, щенок! – прорычал он.

– Ну, а что, мне тебя собакой называть? Или, лучше, кобелём? Ты сам меня усыновил, так что разбирайся с этими проблемами сам, – я заметил, как он занёс кулак, и с лёгкостью увернулся. – Не стал бы я драться в коридорах суда. Тебе же, вроде как, репутация важна?

– Ещё и о моей репутации печёшься? Лгун, – фыркнул он, но руку опустил. – Боишься, что я тебя размажу.

– Твои угрозы беспочвенны и бессмысленны, – пожал плечами, но, на всякий, сделал ещё один шаг назад. Не хватало ещё подраться там, где я очень часто работал. – Я не бывший спортсмен, я продолжаю заниматься. А ты, как был слабаком, так и остался.

– Я собираюсь подать апелляцию, – он мгновенно поменял тему, чтобы хоть как-то сохранить своё «лицо», от которого оставалось так мало.

– Браво. Ожидаемо и предсказуемо. Хочешь моей консультации, как юриста? – усмехнулся, еле сдержавшись от того, чтобы похлопать ему в ладоши. – Провальное дело. Возможно даже рассматривать не будут.

– А ещё хочу подать в суд, чтобы получить полную опеку над моим ребёнком, – он продолжал сыпать угрозами.

Но я хорошо знал своего отчима – большинство, что он говорил было лишь пустыми угрозами.

– Отлично. Тоже провальное дело, в общем-то. Ты же не хочешь, чтобы я заставил тебя проходить медицинский осмотр? У меня много доказательств, что у тебя не в порядке с головой. Хочешь, чтобы тебе дали официальный диагноз и написали, что ты псих? – прекрасно знал, что отчим не разбирался ни в психологии, ни в психиатрии.

Но одно я знал точно – официальных диагнозов Вадим Соловьёв боялся, как огня. Его бесплодие итак дало ему по репутации, а тут я ещё другой диагноз обещал.

– Ты не посмеешь, – отчим мгновенно побледнел.

– Ещё как посмею. Не я начал эту войну, но мне её заканчивать, – жёстко заметил я.

– О какой ты войне? – а теперь он прикинулся белым и пушистым.

Боже, храни моё терпение. Мне уже самому хочется завязать драку и хорошенько надрать ему зад.

– А кто приказал Исаеву жениться на Ивановой? Или ты хочешь сказать, что этот отчаянный бабник решил остепениться, влюбившись в мою девушку? – ещё бы чуть-чуть, и я плюнул бы ему в лицо.

Но я – не он. Во мне даже не текла его кровь. Не было его ДНК. Я был счастлив этому, а вот моей сестрёнке повезло чуть меньше.

– Я не виноват, что Славик – слабовольный, а Елизавета твоя – та ещё шлюха, падкая на деньги, – не выдержал, схватил за рубашку и резко прижал его к стенке так, что его ноги заболтались над полом.

– Выбирай выражения! – прошипел я.

– Хочешь в обезьянник попасть? Валяй. Ударь. Трус, – он выплёвывал оскорбления один за другим.

– Считаешь, что можешь управлять людьми, как марионетками? Я постараюсь сделать всё, чтобы ноги твоей не будет в моей семье, – после чего сгрузил его на пол с такой силой, что тот, не удержавшись, рухнул к моим ногам.

Впрочем, он быстро поднялся и отряхнулся.

– И последнее, на что я хочу подать в суд – расторжение усыновления, – сначала опешил от его слов.

А затем расхохотался, как последний сумасшедший.

– Ну, папаша, ты даже законов не знаешь! Усыновление – это не брак, который можно расторгнуть через суд. Мозгами нужно было думать почти двадцать лет назад, – было лениво считать точные время.

Нет, конечно, я мог затаскать его по судам за это, и он бы ничего не доказал, и я бы остался его официальным сыном, но от этой мысли было так тошно, что я решил предложить сделку:

– Расторжение усыновления возможно только с согласия усыновителя, усыновлённого при достижении совершеннолетия и родителя усыновлённого. Ни через какие суды сие действие невозможно, – начал я издалека.

– К чему ты клонишь?