Невеста мафии

– Доминика… – с самодовольным облегчением выдохнул мне в лицо спустя полминуты порочного наслаждения. Погладил все еще сжимающую его достоинство руку, потом мой забрызганный его семенем живот и большим пальцем размазал эту влагу по моим губам, заставляя их распахнуть.

– Оближи… – прошептал с порочной улыбкой, не обращая никакого внимания на то, как я вырываюсь и недовольно морщусь. Крепко удерживающая волосы мужская рука не позволяла избежать этого мучительного насилия. Во рту разлился странный и непонятный привкус, который ни с чем невозможно было сравнить. Его палец оказался у меня во рту. Повинуясь его движениям, сомкнула губы и пососала, чуть лизнув языком, но тут же зажмурилась и отстранилась, стоило ему только ослабить хватку.

– Для начала очень даже неплохо, хоть я и ожидал совсем другого…

– Для начала?! – с отвращением вытерла губы и попыталась смыть водой, но мой мучитель лишь рассмеялся. Затем взял с полки жидкое мыло и налил его себе на ладонь.

– Стой спокойно, Доминика… – с мягкой улыбкой приказал он, придерживая меня за плечо и начиная размазывать мыло по моему мокрому телу. – Со мной в постели должна быть чистая девочка, а не такая грязнуля.

Попыталась проскользнуть к выходу, но он совсем загнал меня в угол, перекрыв все бесстыдно прекрасной скульптурой своего мускулистого тела. Его ладонь нежно, но в то же время уверенно начала скользить по шейке и по плечам, не пропуская ни одного сантиметра кожи и оставляя за собой пожар из мыльной пены и мечущихся в нем в агонии мотыльков-мурашек. Аккуратно и тщательно вымыл мои руки от плеч до кончиков пальцев, даже потер подмышки, отчего стало немного щекотно и совсем неловко. Развернул меня к себе спиной, носом в угол, и натер спину, потом взял душ и намочил волосы, намылил шампунем и нежно помассировал, смыв под мягкой струей воды. Перейдя к попке, бесстыдно скользнул пальцами между ягодицами и намылил там все, чуть придерживая за талию другой рукой. Присев на корточки, дернул на мне мокрые чулки, разрывая их на клочки и обдирая с ног. Не смея обернуться, я вся горела, как в лихорадке. Даже злые слова все ушли от подобного со мной обращения. Да и что бы они изменили?! Признаться честно, его прикосновения были приятны, они волновали, они приводили в дрожь, от них все сжималось внизу живота и отдавалось сладкой пульсацией между ног, совсем такой же, какую чувствовала в его кончающем мне в руку члене. Только вот отвращение и ненависть к нему были не меньшими. Как только отец мог пригреть на груди такого, да еще отдать ему меня?!

– Черт, что ты делаешь?! – взвизгнула отчаянно, когда он вдруг намотал на руку мои волосы, а другой прошелся по груди, намыливая и чуть сжимая. В ухе раздалось его коварное «чш-ш-ш-ш», будто шипение раскаленного масла. Вновь заметалась в тесном пространстве угла, как рыбка на крючке, попыталась вывернуться, прикрыться и оттолкнуть его, но он держал к себе спиной с закинутой назад головой, не позволяя развернуться, и силы как всегда оказались неравны. Задохнулась, задрожала, тихонько застонала, потому что его пальцы принялись гладить и пощипывать соски. Сжала бедра, невольно выгнула спинку, вонзила коготки в его руку, пытаясь остановить, но, кажется, сделала только хуже, потому что его ладонь скользнула вниз по животу и принялась намыливать узенькую темную полосочку волос на моем лобке.

– Не смей, Марко! Не смей! – вскрикнула нервно и жалобно, содрогаясь от проходящих по телу электрических разрядов. – Я убью тебя… убью… убью… – зашептала горячо, почти теряя сознание от его сладких ласк, выгибаясь и сама невольно ласкаясь о его пальцы.

– Знаешь, кого ты мне напоминаешь, Доминика? – улыбнулся вдруг, продолжая невозмутимо поглаживать губки и клитор, одновременно сильнее натягивая волосы. – Одну молодую резвую арабскую лошадку, которую я сам обучал, потому что очень уж она была хороша… Утонченная, белая, нежная, породистая, но, твою мать, силы и жару в ней было столько, что хватило бы на сотню мужиков… При любом удобном случае она готова была взбрыкнуть или укусить, сколько ее ни учи, поэтому с ней нужно было всегда держать ухо востро. Ее звали Олеандрой за красоту и коварство.

– Не смей сравнивать меня с кобылой! – прошипела зло, почти теряя сознание от блаженства.

– Хорошо. Буду сравнивать тебя с ядовитым цветком, – продолжил глумиться Марко. – Он пропитан ядом насквозь и может вызвать остановку сердца. Похоже на тебя, как думаешь?

– Тебе… я точно этого желаю!

– Надеюсь, у меня до этого хватит сил, чтобы вволю с тобой поразвлечься. А сейчас раздвинь шире ножки и получай удовольствие… – прошипел жарко в губы, мокро проведя по ним языком. – Ты в курсе, что вся течешь на меня?