Невеста Марина

Цветастая старая шаль обнимает Маринину хрупкую фигуру и обдает нафталином. Лорка, прикрыв ладонью тетрадную страницу, вскидывает голову.

— Уха на плите, — сообщает она сестре и, потряхивая шариковой ручкой, добавляет: — Свихнулась? Лето, жара… — Ей хочется что-то злорадно добавить, и она после запинки говорит: — Ох, не греет тебя Тема.

Упоминание о Теме кажется Марине непонятным, словно вожделенный Тема единым махом переместился в прошлое. Она пожимает плечами:

— Где ты видишь Тему?

Окно распахнуто в чаянии свежего воздуха. Лорка, наклонив вздорную головку, скользит взглядом по детской площадке, которая, со скелетами поломанных снарядов, маячит за окном.

— Тему не вижу, — тянет она, картинно закусив ручку. — Вижу другого. Саню вижу.

Саня, местный авторитет для малолетних, в пузыристых трениках, вихляющей походкой, вынырнув из ночной темноты, топает через площадку. Яблоко, словно привязанное к его правой руке, то взлетает вверх, то, коротко хлопая, опускается прямо в ладонь. Саня неизменно дарит вниманием Марину, и она уныло понимает, что его медленная рысца, по какой бы синусоиде ни происходила, приведет к ее окну. Отшвырнув мяукнувшую кошку, он запрокидывает голову и приветственно скалится, блестя металлической коронкой — взамен зуба, выбитого в драке. Марина встречает его сдержанно, а Лорка оживленно подсаживается к подоконнику.

— Я днем тебя видела, — говорит она. — Ты кого-то встречал с электрички.

Саня подкидывает яблоко.

— Никого я не встречал.

— Значит, так катался, — настаивает Лорка. — Ты на здоровом мотоцикле был, на черном, — она раскрывает руки. — Шире дороги такой.

Марина представляет тщедушного Саню на колесном монстре и усмехается в край платка.

— Да, объезжал. Купить предлагают, — роняет Саня небрежно.

У Лорки зажигаются глаза, словно мотоцикл предлагают не Сане, а ей. И не за деньги, а в подарок.

— Купи, прикольно!

Марина хмыкает и негромко комментирует:

— И голову себе расшиби.

— Подумаю… — цедит Саня и упирается недобрым желтым взглядом в Марину. — Ишь, русская красавица, — скрипит он. — Романс с гитарой. Отвори потихоньку калитку. Хочешь, я тебе платочек подарю?

— Спел бы, — подначивает Лорка.

— Спел бы, не обучен, — Саня подкидывает яблоко, и оно снова, как шар в лузу, возвращается в его сухую ладонь. — Женщин другим беру. Не вытьем на луну.

— Ох, — роняет Лорка небрежно. — Смелый какой.

— Какой есть, — Саня блестит зубом, как вурдалак. — Бабуля-то спит?

— Бодрствует бабуля.

— Рассказывай, знаю. Вон храп из форточки, что все окрестные кошки врассыпную, — Саня гипнотизирует Лорку в упор. — Лорк, поди на кухню, чаю выпей. Или чего ты там пьешь, не знаю. Я тебе вот, — он подкидывает фрукт, — яблоко подарю.

Лорка, недовольная предложением, морщит нос.

— Белый налив?

Саня зачем-то нюхает яблоко.

— Нет, штрифель, кажется. Сошел белый налив. Как белый снег.

Только Лорка, осчастливленная яблоком, предательски скрывается на кухне, Саня хватается за подоконник и, сделав рывок, одним гимнастическим движением влетает в комнату.

Марина недовольна. Ей не нравится присутствие Сани, и она придумывает, как разделается с Лоркой, которая оставила ее наедине с незваным приставалой. Не хватало, чтобы какая-нибудь глазастая зараза распустила по городу слух, что к Марине ночью лазают в окно. Слух дойдет до Темы, до Теминых родителей, а это плохо. Лорка нарочно, из вредности так поступила. И еще агрессивный Саня близко, в полутемной комнате, вызывает у нее страх. Она отступает, держа дистанцию.

Саня усаживается на подоконник. Он чувствует, что его боятся, и ему нравится.

— Знаешь, — говорит он медленно. — Не куплю я тот мотоцикл, знаешь.

— Купишь, не купишь… Мне-то что?

— Знаешь почему? — продолжает Саня неторопливо. — Дурной он, проклятый. Четверых уже угробил, всех в один сезон. Я пятым напоследок топать не хочу. В нем двести лошадей.

Марина чувствует, что должна возразить.

— Уж так и двести.

— Около того. Зверь-машина. Злость в нем бьется. Свирепый…

Марина слушает, склонив ухо, не проснулась ли бабушка.

— Ты-то самый крутой, чего боишься. Укротишь.

— На нем теперь печать, он как из могилы. Он, зараза, вкус крови почувствовал. Собак, которые человека рвали, на живодерню шлют, они в мирную жизнь не вернутся, и он такой. Да и дороги у нас… вездеход лучше.

— Купи вездеход, — соглашается Марина равнодушно. — Проблема, что ли, голову сломать. Человек — хрупкий…

И недавнее видение всплывает перед глазами.

— Хрупкий, когда не надо, — не соглашается Саня. — Тварь живучая… Я одного знал: в детстве вязальной спицей горло проколол — и хоть бы хны.

— Колоритные друзья, — усмехается Марина.

— Тамбовский волк ему друг, — мрачнеет Саня.

— Сложная жизнь у тебя, — говорит Марина иронично. — Недруги кругом… и мотоцикла боишься.