Невеста Моцарта

И не стал говорить, но я же не зря лично ползал в воздуховоде. Что-то было не так. Лестница, что до сих пор лежала в грузовом лифте. Открытый люк в шахте. Не прикрученная решётка в туалете. Столько сложностей ради конверта? Допустим. Но почему же тогда за собой не убрать? Нет, это было лишь начало, пробный выстрел, первый раз. Но я собирался усердно делать вид, что полученное предупреждение мной услышано и я резко разочаровался в Патефоне.

Дело, конечно, было не в нём. Раскол и недоверие хотели посеять во всей команде. Ведь все, кто зашёл бы в кабинет в тот день, стали бы друг друга подозревать. Но повезло одному Патефону. Значит, он пока и будет отдуваться. А дальше посмотрим.

— А не хочешь поспешить с решением? — спросил он.

— Спешка нужна при ловле блох, Коля. А мы никуда не торопимся. Поговорим с его мамкой. Культурно, как цивилизованные люди, без нервов всё перепроверим. А когда разберёмся, тогда я и решу, что и с кем делать.

— А твой козырный интуитивный поиск ничего не дал?

— Ничего не дал, господин Ива̀нов. Никто никому ничего не передавал в эфире.

— А фото Луки? — происходящим он явно был расстроен и озабочен больше меня.

Я пожал плечами.

— Коль, да мало ли там народу прошло, когда завалили Луку. Сотовых с камерами тогда ещё не было, чтобы каждый мент, что потоптался на месте преступления, оставил себе селфи с трупаком на память. Но эта фотка, — я забрал с ящика стола деньги и пошёл сейфу, в котором и лежал сейчас снимок, — наши спецы говорят: сделана цифровой камерой.

— Стой! — подскочил Патефон.

— Да стою, хоть дой, — ответил я, открывая сейф. И снова скривился на писк. А ведь раньше, я его не замечал. Надо, надо исправить. А то он и на работе теперь напоминает мне про Женьку. Про наше ограбление. А она и так упрямо не шла из головы. Как опускала глаза, когда я ей подмигивал, едва сдерживая смущённую улыбку. Как зябко обнимала себя руками, стоя у окна. Как сбивалось её дыхание, когда я оказывался слишком близко…

Чёрт! Это никак не входило в мои планы — привязываться к девчонке.

— Ты же помнишь Глюка? — остановился Колян передо мной.

— Нет, — помотал я головой, отгораживаясь от него дверью сейфа. И достал коллекционную Беретту.

Единственное за что я не любил треники: в них за поясом не держался ствол — своей тяжестью стягивал штаны вниз. Я взвесил в руке хромированную старушку: больше килограмма с патронами. Сунуть в карман? Раз интуитивно захотелось схватиться за оружие — надо бы верить своей интуиции. Но я подумал про гостиницу, большую кровать в номере, почувствовал лёгкую ноющую тяжестью в паху… Женька с сестрой такие разные… Но не тащить же на поблядушки ствол. И вернул Берту, как ласково я называл волыну, на полку.

— Ну, Глюк. Нарик бывший, — всё ещё пояснял мне Колян, когда я захлопнул сейф. — Его Лука как петуха держал. Не ёб, конечно, это он свято только с бабами, ну то есть с Марго, — поспешно уточнил он, и я невольно улыбнулся. — А тот у него вроде как в холопах ходил.

Марго, Марго… Гражданская жена Луки. Этому сраному чтителю правил жениться кодекс не позволял, а за другую бабу боялся Марго его бросит. Любил. Но налево ходил, как без этого, втихаря. Мы, конечно, знали, только обмолвиться при Марго ни дай бог — Лука не простит. Вот Патефон до сих пор и заикался, когда про «других баб» говорил.

А Глюк… Я скривился: вроде и помню того Глюка, а вроде и нет. У Луки эти бывшие наркоманы плодились как вши. Он их всех брал на поруки. И всех звал Глюками. Один Глюк дрова рубил для бани, другой — эту баню топил.

И снова мысли упрямо вернулись к Марго. Марго? Я задумчиво посмотрел на Коляна. Но вслух ничего не сказал.

— Ну и? Так что Глюк?

— Фотоаппарат ему этот Лука подарил. И пацан ходил всё снимал. Ну же, Серёга, неужели не помнишь? Худющий такой, белобрысый парнишка.

Я поднял глаза к потолку, подумал.

— Да хуй знает! Они мне все на одно лицо. А сейчас он где?

— Так завалили его, вместе с Лукой.

— Блядь! — выдохнул я, словно мне дали под дых. — Какого хера ты сразу то не сказал? Этого я, конечно, помню! Раб божий. Мы же тогда не знали, что на его надгробии написать: у пацана ни имени, ни документов. На него даже дело завели как на неизвестного. Хорошо батюшка, что его отпевал, подсказал. Так и написали: «Раб божий Глюк».

— Ну вот, видишь! Знал, что вспомнишь, — обрадовался Колян.

— А фотоаппарат его где?

— Так хер его знает, — снова пожал он плечами. — Мы, когда приехали, его уже не было.

— То есть кто-то его прихва… — я выдохнул, глядя в упор на Коляна, а он на меня. — У кого-то осталась эта камера.

— У кого-то, кто прислал этот ёбаный снимок, — кивнул он.

«И кто стоит за Гандошей», — добавил я про себя.

И вспомни говно…

— Шеф! — нарисовался в дверях Антон. Весь такой свеженький, невинный, при костюмчике. Следом за ним вошла моя «оперативная бригада».

— Шеф, — поздоровался Нечай. Тоже строгий, серьёзный, при костюмчике, соответствующем случаю. Это я везде ходил как распиздяй. Но мне можно. Я везде как дома. А парни были на работе.

— Здорово, Не-Чай-Не-Кофе! — протянул ему руку для приветствия Патефон.