Невеста Мрачнейшего

Черты лица женщины утопали во мраке, и только зеленые, яркие-яркие глаза, горели мистическим огнем. Сомнения, зарождающиеся под сердцем, тут же рассеялись под влиянием ее чарующего, грудного голоса. Если бы где-то проходили поиски дамы, котороая смогла бы выразить в себе собирательный образ Богини-Матери, но ей бы стала именно она.

-Меня зовут Даной, - женщина едва заметно качнула головой, и Рунок плавно поднялся на ноги и исчез в темноте, которая плескалась в дверном проеме. Я таращилась в необыкновенную пустоту ночи за пределами более светлого, деревянного треугольника и дрожала от понимания, насколько я одинока и беспомощна.

Даной присела рядом со мной на циновку, наклоняясь, чтобы видеть мое лицо как можно лучше:

-Я помогу тебе. Позволишь?

Зелень ее глаз была куда красноречивее слов. Руку свело судорогой, но я потянулась к ней, отчаянно хватаясь на подол яркой юбки.

-Помоги…мне.

***

Не знаю, владела ли Даной магией или нет, но спустя несколько дней я убедилась, что  она – настоящая волшебница. Приходила она на рассвете, покидала хижину с закатом, а в плохие ночи оставалась подле меня до самого утра, растирая мои ледяные ладони и успокаивая меня тихим пением. Она выглядела совсем как я, а значит, не относилась к племени водяных, которые меня нашли. Как она прибилась к ним?

Перерезанное горло оказалось не самым страшным, что со мной приключилось. Рана зажила быстрее, чем все остальное: синяки, разрывы, переломы и ссадины. Не стесненная моей наготой, Даной обмазывала мне болотной глиной, рассказывая, что именно она и спасла меня. Когда Вилф столкнул меня вниз, он не мог предсказать, что я упаду на мелководье, где родники подмывают берег. Колдун надеялся, что мое тело будет поглощено топями, но я оказалась буквально в колодце с живой водой, точнее глиной. В месте падения ее было по колено. Она заживляла любые раны, даже смертельные. Она бы залечила и остальные травмы, но организм бросил ее чудодейственные свойства на операцию спасения моей жизни. Переломы и гематомы не представляли опасности для моего организма. Однако боль приходилось терпеть через стиснутые зубы.

Даной готовила из этой глины притирки и мази, которыми и обмазывала меня ежедневно с головы до ног.

-Свежая глина попала на рану, - вещала травница, аккуратно опуская кончики пальцев в миниатюрную склянку и зачерпывая немного мази, - вот же тебе повезло!

В чем именно повезло, я не уточняла. Как завороженная, я следила за ее манипуляциями, и, видя такой интерес к работе, Даной вместе с лечением преподавала мне уроки. Спустя неделю, по местному времени, я уже могла отличать болотную осоку от пиргинеи гладкой, а камыш от дурманника, который использовался исключительно для приготовления снотворного и одурманивающих настоек, обладая терпким, очень запоминающимся запахом.

Когда я оставалась в одиночестве, то рассматривала в тусклом свете, сочащемся через трещины в стенах, потолок. Мертвая Голова на запястье, рассеченная надвое полосой розовой полосой зажившего шрама, пульсировала в такт сердцебиению. Время от времени ледяная волна прокатывалась от кончиков пальцев до локтя, отчего мышцы сворачивало мучительной судорогой. Я стеснялась говорить об этом Даной, ведь травница и так была занята заботой обо мне, и я не хотела тревожить ее по пустякам. С подобным аксессуаром на коже я постоянно ощущала рядом с собой чужеродное присутствие. Вспоминались молчаливые, угрожающие фигуры Иллюзионщиков, привносящие в растревоженные мысли нотку тревоги, и мне хотелось выть. Грызть твердую, сплетенную из травы подушку, лить злые слезы и выть, срывая голос. Я осталась одна, без единого шанса на возвращение в свой мир. Айден и остальные – мертвы, где искать Шартиар – ума не приложу, и в остальном – сплошная безнадега и тоска зеленая. Может, Наставница уже поняла, что случилось что-то не то, а теперь сама ищет меня среди болот?

Дни тянулись один за другим, и чтобы не сойти с ума от скуки и безделья, я то и делала что спала. Книг в деревне не было, ведь каритиды не владели грамотой, а те, что приносила Даной, я осилить не смогла. Пожелтевшие от времени и сырости страницы были испещрены пиктограммами, расшифровать которые было под силу только травнице.

Кормили меня вдосталь и сытно: рыбой, пропеченной на углях до ароматной корочки, и лепешками из злаков, растущих на болоте. Иногда Хрыга или Рунок, а может кто-то из их собратьев, приносили мне фруктов, сочных и спелых. Организму, который боролся с травмами, не хватало витаминов, а потому, я нетерпеливо дожидалась, пока останусь одна и вгрызалась в мягкую плоть фрукта, захлебываясь его соком. Позже мне становилось стыдно за собственную невоспитанность, но здесь, на болотах, в отдалении от цивилизации, я начала пренебрегать некоторыми условностями. В деревне каритидов время почти останавливалось, особенно по ночам, когда жители засыпали, и становилось слышным стрекотание неизвестных насекомых далеко на болотах. Я закрывала глаза, вслушиваясь в монотонный звук, и считала про себя, чтобы уснуть.

****