Невеста на неделю, или Моя навеки

А еще в перерывах между игрой музыканты спорили. Горячо, до хрипоты, иногда даже крепкое словцо пролетало, заставляя щеки Флиды вспыхивать, но все равно чувствовалось, что им очень нравится то, чем они занимаются. Музыка — их мир, их страсть, их боль. Не удивительно, что Касс не хотел выступать перед публикой. Для него это означало показать другим самое сокровенное. Открыться, обнажиться, пустить посторонних в святая святых и возможно быть непонятым.

Флида так была поглощена прослушиванием записи, что когда экран ее планшета замигал, первой это заметила Полина.

— Кажется, тебе сообщение пришло.

Горничная вздрогнула и быстро развернула девайс так, чтобы Поле не был виден экран. Будто стеснялась того, что там написано.

— Я не умею читать по—аласийски, — успокоила Полина. — От парня, да?

— Нет, от… подруги. У меня нет парня… — Флида вдруг очень смутилась. Спрятала глаза. — Ну, то есть мне нравится один. Но у него другая. Я сначала думала, что она такая… ну, в общем, не важно. А она совсем не такая… Понимаешь? Она классная…

Полина обняла Флиду за плечи. Не очень—то она понимала ее сбивчивый рассказ, но видно было, что у нее в душе смятение. Наверно, сумасшедшая музыка Кассандра так подействовала.

— Парень, который тебе нравится, встречается с другой? — переспросила Поля.

— Встречается. У них все серьезно. И я уже и не знаю, нравится ли он мне.

Затихший было чип вновь начал издавать звуки. Как будто репетиция закончилась, а потом снова началась. Хотя нет, мелодия, вырывавшаяся из динамиков, была той же самой, с которой началась запись.

— По кругу пошло, — догадалась Полина. — Снова твое выступление.

— Нет. Это играю не я, — побледнев, возразила Флида.

— А кто? — удивилась Поля.

Хотя ответ очевиден. Кто из музыкантов группы Кассандра мог вернуться в студию после репетиции и сыграть мелодию, которую исполняла Флида? Только сам Кассандр. Больше ведь никто ее и не слышал. Но зачем?

— Выходит, ему понравилось? — пожала плечами Полина. — Странно, а казался таким недовольным.

Флида побледнела еще больше.

Фрея—би—Вернандина сидела в любимом кресле в мастерской и вязала свитер для гостьи. Петля цеплялась за петлю, послушно образуя сложный узор, а вот мысли в голове никак не хотели переплетаться и выстраиваться в логическую цепочку.

Хитрит ли внук, или не хитрит? Поначалу ответ на этот вопрос был для Фреи очевиден. Ее опытный глаз подметил много деталей, которые однозначно свидетельствовали, что два голубка играют. Улыбки, фразы — все театрально. И потом Полина слишком смущается близости Эмиля, чтобы можно было поверить, что они давно встречаются.

Но сегодня за завтраком Вернандине неожиданно показалось, что все—таки внук и его лже—невеста — не совсем чужие люди. Девочка — не просто актриса, которую Эмиль нанял или попросил исполнить роль по дружбе. Она что—то для него значит. Полина непринужденно щебетала, рассказывала, как впечатлена местным природным явлением — утренним сиянием. Эмиль слушал вполуха и снисходительно улыбался — все как обычно, но вот взгляд горел. Так по— особенному, так красноречиво. Что это было? Виртуозно исполненная роль или ее мальчик действительно всерьез увлечен?

Фрея глянула на часы. Она ждала Клариссу, с которой договорились встречаться по вечерам. Принцесса при всей своей робости неплохо вжилась в роль. Вернандине показалось, что ей удалось сблизиться с Полиной. Возможно, она сумела добыть интересную информацию. Вот только почему—то задерживается.

Фрея взяла телефон и набрала сообщение для Клариссы. Напомнила, что ждет ее в мастерской. Вернандина не серчала на забывчивость своей протеже. Наверно, девочка сильно увлеклась подготовкой к занятиям, вот и потеряла счет времени. У творческих натур такое бывает.

Буквально через пять минут Фрея услышала шаги в коридоре, но это оказалась не Кларисса. Внук. Улыбка озарило лицо.

— Ба, а я знал, что застану тебя именно здесь. — Эмиль подошел к бабушке, обнял за плечи, а потом сел в кресло напротив.

В мастерской царил неповторимый аромат. Он помнил его с детства. То ли это был запах карликового лимона, который рос в кадке у окна, то ли ванили, которой любили ароматизировать шерстяные нитки местные производители. Сколько Эмиль провел здесь вечеров, когда был ребенком. Заворожено наблюдая, как за окном медленно сгущаются сумерки и как ловко двигаются спицы в руках бабушки. Отец не решался настаивать, чтобы сын ложился спать, пока тот был под ее юрисдикцией. И Эмиль всегда этим пользовался. Бабушка заваривала ему чай с мятой и лимоном. Тем самым, что рос в кадке. Он забирался с чашкой в кресло и слушал завораживающие бабушкины сказки. В них всегда добро побеждало зло. Доблестный принц на белом коне совершал отважные подвиги, чтобы покорить сердце прекрасной принцессы. А потом они жили долго и счастливо.