Невеста на уикенд

– Нет! – машу головой. -–Нет и нет, Загорская. Я обязательно тебе все расскажу. Позже. Когда будем дома. Но сейчас хочу, чтобы ты даже на мгновение перестала сомневаться в своем превосходстве над ней. Над Марго, Анжелой и над любой из них в этом ресторане, – говорю и вижу, как прячет взгляд Настя, а щечки все больше и больше покрывает милый румянец. – Ты лучше. Поняла меня? – зарываюсь пальцами в волосах и, обхватив за затылок, заставляю посмотреть на меня. – В десятки раз. В сотни, Загорская, – говорю и чувствую, как бешено бьется ее сердечко и растягиваются в улыбке губы. 

Нет. Это пытка.

Стоять с ней так близко наедине и не поцеловать.

– И не вздумай сказать мне “хорошо”, – предупреждаю и, услышав ее тихий смех, целую. Прикасаюсь к ее губам и вкладываю в свои движения всю силу желания и всю ту агонию, что гуляет внутри рядом с ней. Постоянно. 

Заставляю разомкнуть губки и проникаю языком, сходя с ума от мягкости и нежности ее губ. Полной грудью вдыхая ее запах и заводясь от ее ответных движений. Запускаю ладошку в вырез ее длинной юбки и хватаю за ногу, заставляя закинуть мне на бедра.

Сгорю. Однажды я точно сгорю от желания.

Это преступление – хотеть кого-то вот так. До искр в глазах. Но я, черт побери, ничего с собой не могу поделать и, если бы не стук в дверь уборной, мы бы на этом поцелуе здесь не остановились.

– Так, – вздыхает Настя, отстраняясь, – побережем силы до возвращения домой, – смеется, тяжело дыша. 

– Запомни, на чем мы остановились, – ухмыляюсь и, поймав ее теплый взгляд, поправляю смятую рубашку, целую в щеку и хватаюсь за ручку двери. – Жду тебя в коридоре, – вздыхаю, с секунду пронаблюдав, как торопливо Настя одергивает юбку, и больше не говоря ни слова, щелкаю замком и выхожу. Встречаясь с ошарашенным взглядом одной из посетительниц, которая, судя по всему, поняла, что мы там не губы красили.

Черт. Губы. 

– Медовый месяц, дело такое, – ухмыляюсь, вгоняя женщину в еще большую краску, а сам иду на террасу, оттирая пальцами помаду Насти со своих губ.

Курить хочу. Последний раз. Последняя сигарета и брошу. Точно брошу!

– Да уж, смотрю все слишком серьезно, Сокольский… – слышу ехидное за спиной и оборачиваюсь, как по щелчку пальцев снова закипая, только на этот раз от злости.

Глава 40. Илья

Немного придя в себя, ополаскиваю лицо прохладной водой и, прочитав себе мысленно жизнеутверждающую речь, выхожу.

И попадаю в новые эмоциональные качели, услышав:

– Я соскучилась по тебе, Илья.

Марго.

Ее голос, доносящийся с улицы. А судя по тому, что Ильи нет в коридоре, как он обещал, значит, он там. С ней. Сердце замерло. А вместе с ним и я, как шпионка, как очень плохой человек, остановилась на пороге, прячась в тени искусственного цветка, и слушала, разрывая себе душу на части.

– Я разведусь с Денисом. Нас уже давно ничего не связывает с мужем, кроме штампа в паспорте, – говорит уверенно девушка. – Хочу к тебе, Сокольский. Я больше так не могу.

Только мне немного удалось успокоить свои нервы, унять трясущиеся руки и даже поверить в уверения Ильи, как снова она тут. Снова встает между нами.

– Как так, Марго? – ровно говорит Илья. Голос даже ни на миг не дрогнул. – Как ты не можешь?

– Надоела эта жизнь с нелюбимым. Илья, я ведь все еще… 

– Марго, – перебивает ее Сокольский, и я выглядываю одним глазком,  наблюдая, как резко он отстраняет от своей груди женские руки, что поползли с явным намерением обнять. – Ты заигралась. Остановись и не падай в моих глазах еще ниже, чем уже есть.

– Что? – ошарашенно выдыхает дамочка.

– Противно, Марго. Даже представить себе не можешь, как. А главное, – подносит сигарету к губам мужчина, – я невероятно благодарен тебе за то, что выбрала тогда не меня. 

– Что это значит, Сокольский?!

– Это значит, что твои чувства и гроша ломаного не стоят. Время летит, а ты не меняешься, – ухмыляется Илья. – До сих пор ищешь, где выгодней купят. 

– Зато ты у нас ангел!

– Нет. Совершенно нет. Вот только я этого никогда и ни от кого не скрывал.

Я стою и даже не дышу, впитывая каждое слово, как губка. Наблюдаю из-за угла, как мышка, боясь пошевелиться и выдать свое присутствие.

И нет, мне стыдно. Но не могу уйти. Ноги не идут.

– Думаешь, очаровал молодую глупую и наивную овечку, и она будет послушной собачонкой сидеть и ждать тебя? Рожать детей и закрывать глаза на все твои похождения? Ты очень сильно ошибаешься. Не будет рядом тебя, будут другие, и такие, как твоя Анастасия, рано или поздно побегут туда, где кошелек толще и алмазы ярче, Сокольский.

Это она сейчас про меня?! Вот же тварь! 

– Рот закрой! – осаждает ее Илья, сжимая руку в кулак. – Она не будет сидеть и ждать, потому что когда любят, не зажимаются по террасам, рассыпаясь в признаниях чужим мужикам, и не ходят налево, Марго, – полыхнули лютой ненавистью глаза Ильи. 

Эти ее слова обо мне  задели его. Кажется, даже сильнее, чем все остальное, сказанное этой змеей.

– Это ты на меня сейчас намекаешь? – фыркает Марго. – Благородно. Ткнуть носом меня в собственные чувства. И давно ты стал экспертом в любви?

– Хватит страдать ерундой.