Невеста Нила

В настоящее время Орион действительно заинтересовался двоюродной сестрой больше, чем прежними объектами своей юношеской страсти. Даже прекрасная персидская рабыня, ради которой он наделал столько безумств, едва оставив школьную скамью, и сама прелестная Элиодора не нравились ему так сильно. Отказаться от Паулы было тяжело, но неизбежно. Завтра он должен постараться установить с ней братские, дружеские отношения. Эта девушка ни за что не согласится на незаконную связь, как кроткая Элиодора, которая тем не менее была равной ему по происхождению. Брак с Паулой был бы, конечно, ни с чем не сравнимым счастьем. Стоило им после свадьбы поехать вместе в Византию, чтобы сделаться там предметом всеобщей зависти.

Почему судьба поставила между ними неодолимую преграду? И как жаль, что Паула в продолжении двух лет не смогла приобрести расположения его матери, превосходной и любящей женщины! Конечно, ввиду всего этого, им следовало лучше расстаться. Сын Георгия соглашался мало-помалу с доводами рассудка, но пленительный образ девушки неотступно стоял перед ним, и желание обладать ею не давало ему покоя.

Тем временем Нефорис пошла от сына не к мужу, а в комнату племянницы, спеша покончить щекотливое дело. Если бы ее победа над упрямством сына могла доставить больному безусловную радость, преданная женщина поспешила бы к нему с приятной вестью. Высшей целью ее жизни было счастье близких. Между тем мукаукас был не совсем доволен выбором невесты для сына. Крошка Катерина с ее ребяческой наивностью казалась ему неподходящей женой для умного красавца Ориона. Из разговоров с юношей наместник убедился в широте его взглядов и зрелости ума. Дочь Сусанны действительно была прелестным мотыльком, но Георгий не желал видеть ее своей невесткой. Брак сына с Паулой он находил гораздо более разумным и втайне лелеял мечту соединить молодых людей. Но, к несчастью, девушка была мелхиткой, а главное, не нравилась Нефорис. Мукаукас так любил свою жену, что ради ее спокойствия готов был пожертвовать всем.

Проницательная матрона отгадала его мысли, и потому предвидела заранее, что новость о сватовстве Ориона не доставит Георгию особенного удовольствия. В отношении Паулы следовало поступить совершенно иначе. Чем раньше узнает она, что ей не следует рассчитывать на брак с Орионом, тем лучше. Сегодня поутру они поздоровались, как настоящие влюбленные, а вечером расстались, как жених и невеста. Нефорис спешила положить конец этой опасной близости, сообщив дамаскинке о предстоящей свадьбе сына с Катериной. Речь матроны дышала неподдельным восторгом; она прикинулась растроганной, обошлась с племянницей очень ласково и только просила ее сохранить в тайне радостное известие. При первом взгляде на сияющее лицо тетки, Паула поняла, что та готовит ей какой-нибудь тяжелый удар, и собралась с силами твердо перенести его. Девушке удалось сохранить притворное равнодушие при откровенных излияниях Нефорис; она даже поздравила ее и пожелала счастья обрученным. Однако при этом по лицу Паулы скользнула усмешка, взбесившая жену наместника.

Она не была злой от природы, но при столкновениях с племянницей совершенно перерождалась, и теперь ей было приятно унизить гордую гречанку. Нефорис сознавала это, уходя из комнаты девушки, однако она раскаялась бы в своей жестокости, если бы могла заглянуть в душу беззащитной сироты, вверенной ее попечению.

После ухода тетки Паула расплакалась; потом, быстро опомнившись, с досадой вытерла слезы, мрачно потупилась и застыла в неподвижной позе, изредка покачивая прекрасной головкой, как будто с ней случилось нечто неслыханное. Наконец с тяжелым вздохом девушка упала на постель, напрасно стараясь молиться и успокоить свои мысли. Весь мир казался ей теперь бесконечной пустыней, где она обречена блуждать как отверженная.

IV

На другой день вечером Гашим отправился с небольшой частью своего каравана в дом наместника, Это здание скорее походило на жилище богатого помещика, чем на резиденцию высшего сановника. Когда чужестранцы подъехали к нему после заката солнца, в обширные внутренние дворы, обстроенные с трех сторон службами, загоняли многочисленные стада коров и овец, до полусотни породистых лошадей возвращались с купания, а на песчаной площадке, обнесенной плетнем, коричневые и черные невольники кормили большой табун верблюдов. Однако сам дом Георгия по величине и старинному великолепию напоминал собой дворец, достойный царского наместника, и действительно владелец его, мукаукас, долго занимал эту почетную должность. Она осталась за ним и после завоевания Египта, но теперь Георгий управлял соплеменниками уже не от имени константинопольского императора, а по назначению халифа Медины и его полководца Амру. Мусульманские завоеватели встретили в нем благонамеренного и умного посредника меж ними и народонаселением завоеванной страны, тогда как единоверцы и соотечественники повиновались ему, как богатейшему человеку в стране и потомку знатного рода, предки которого пользовались большим влиянием еще при фараонах.