Невеста Ноября

Оказавшись на дворе, вдыхаю утренний ноябрьский воздух, пахнущий влажной землёй, и быстро оглядываю хоромы[4]. Как мне говорили, княжеский двор Ренска не самый богатый, а терем не самый просторный, но территория у нас обширная и обнесена стеной. Всё построено из добротной древесины, выкрашенной в приятные цвета, и щедро отделано изысканной резьбой. Местами даже металлические и позолоченные украшения имеются, а благодаря умелым мастерам резные наличники на окнах получились редкой красоты. Наш терем высотой в четыре этажа, и там достаточно комнат для всей семьи и наших нянь. Есть отдельные постройки для нескольких приближённых бояр и для гостей, амбар, хлев, бани, казармы и конюшня. Именно туда я и направляюсь, озираясь по сторонам, чтобы проверить, наблюдает ли кто-нибудь за мной. К счастью, большинство занято приготовлениями внутри помещений, а если мимо и пробегают слуги или проходят дружинники, то им дела до меня нет.

– Опять крадёшься, княжна?

Я подскакиваю от намеренно громкого возгласа Ильи. Он смеётся, пока я растерянно верчу головой, пытаясь найти парня в полумраке конюшни. Тот выходит на свет, чтобы я заметила. У него в руках вилы, он приветствует меня кивком и возвращается к работе, перекидывая сено в специальное деревянное корыто.

– Неужто помочь пришла, княжна? – вновь иронизирует Илья, демонстративно оглядывая мою чистую одежду.

Я улыбаюсь, поглаживая морду гнедого коня, который всё намеревается меня обнюхать в поисках чего-нибудь съедобного.

– Тебе помощь не нужна, ты и сам отлично справляешься, – отмахиваюсь я.

– А ты попробуй помоги, вдвоём справимся ещё лучше, – парирует он, быстро утирая пот со лба.

Илья старше меня на два с половиной года, и он единственный, с кем мне удалось сдружиться. Его отец – Ярослав – один из доверенных бояр и верный друг моего отца, служит советником и одним из воевод. Старший брат Ильи – Олег – во всём помогает отцу. В этом году его сделали главой стражи княжеского двора. Ярослав и младшего сына обучил военному делу, но полтора года назад они повздорили из-за чего-то, и Ярослав отправил Илью работать у нас на конюшне. Любого боярского сына такое поручение оскорбило бы, а Илья, наоборот, принялся работать с усердием и присущим ему упрямством, лишь бы отца переспорить.

При нашей первой встрече Илье было десять, для своего возраста он выглядел низким и слишком худым, из-за чего многие дети его задирали, а в драках он всегда проигрывал. Однажды я увидела, как несколько тринадцатилетних парней издевались над ним. Не знаю, что на меня нашло, но я схватила в пригоршню высокую сорняковую траву, дёрнула, вырывая с землёй, и швырнула в голову самому здоровому парню. Трава и грязь попали ему прямо в лицо. Затем я вырвала ещё несколько пучков и швырнула в остальных, крича, чтобы они убирались. Те сразу удрали, но не из-за того, что я княжна, и тем более не из-за моего крика, а просто знали, что я «почти декабрьская колдунья». Этот слух множество раз опровергали мой отец-князь, повитуха, няни и наши домочадцы, однако чёрные волосы всех пугали. Мне тогда не было и восьми, но любые малолетние задиры предпочитали со мной не связываться.

Тот же Илья мог подняться и убежать сломя голову, но он остался. Не поблагодарил даже, а вздёрнул грязный подбородок, потому что ранее упал прямо в грязь. Парень рассмотрел меня, как диковинное животное, и спросил, правда ли, что всё, что я говорю, приносит порчу, и есть ли у меня хвост, как у болотного чёрта.

Те драчуны оказались боярскими сыновьями, и позже от отца мне крепко досталось, однако я ни разу не пожалела, что встряла.

Тогда мы с Ильёй были одного роста, а теперь он на полторы головы выше. Крепким стал благодаря тренировкам с отцом и братом, так что никто более не смеет его задирать. Весенний он, мартовский. Поэтому, наверное, весёлый такой, глаза насыщенно-синие. Да настолько, что при взгляде в первый раз я сама испугалась, будто глаза у него февральские. Хотя у рождённых весной голубые глаза – обычное явление, но синие я встретила впервые. Светло-русые волосы густые, уже почти до плеч доросли и вьются немного.

Воздух в конюшне стоит прохладный, но на Илье только штаны, заправленные в высокие чёрные сапоги, и подпоясанная тёмно-серая рубаха с закатанными рукавами. Щёки его раскраснелись от работы.

Характер у Ильи прямой, что думает, то и говорит. Будучи спасённым мной, в долгу не остался и стал мне другом. Тоже не сразу, ещё спустя год нашёл меня рыдающей в этой конюшне. В то время я тяжело переносила сплетни, передаваемые шёпотом за моей спиной. Илья успокоил меня, выслушал и ни разу не высмеял. Тогда поняла я, что любые невзгоды легче переносить, если кто-то выслушает, а затем посмеётся вместе с тобой над незначительностью слов каких-то незнакомцев. Рядом с Ильёй я не скрываю своего характера и не притворяюсь спокойнее или лучше, чем есть.

Друг ловко подбрасывает остатки сена, выпрямляется, втыкая вилы в землю, глядит на меня и растягивает губы в улыбке, шумно сдувая в сторону упавшую на лицо прядь.

– Принесла мне что-нибудь, Яра?