Невеста-обманщица

— Нужно придумать ей имя, — сказала Александра, нежно прислонившись к Дугласу после того, как сделка была оформлена. Новая лошадь стояла привязанная позади их кабриолета.

— Чернушка? Ночка?

— О нет, это слишком банально. Он помог ей сесть в кабриолет, потом обошел его, чтобы влезть самому, и тронул поводья.

— Ну? — спросил он, некоторое время спустя.

— Я назову ее Колин, — В ней нет ирландской крови.

— Я знаю. Зато в ней есть оригинальность.

Дуглас ухмыльнулся. Настроение у него было замечательным. Он пустил лошадь быстрее. Ему не терпелось добраться до ручья и показать ей, какой он умелый любовник. По дороге он обдумывал положение в Напле и аргументы за и против вторжения. Он так задумался, что почти забыл, что она сидит рядом с ним. Это было чудесно. Он снова стал самим собой.

Когда они подъехали к ручью, он помог ей выбраться из экипажа. Но как только она обвила его шею руками, он забыл обо всем на свете и опомнился только тогда, когда все уже произошло. Он лежал и проклинал себя. Проклятье, он опять не смог ничего с собой сделать. Господи, да куда же подевались его хладнокровие и рассудок? Ну за что ему такие страдания?

Александра лежала на траве и думала, сможет ли она когда-нибудь пошевелиться. Он взял ее очень быстро, как и всегда, но сначала доставил ей такое наслаждение, что она потеряла контроль над собой и закричала. Лучи солнца пробивались сквозь густые кроны дубов и играли у нее на лице. На ее крик отозвалась ее новая кобыла. Дуглас что-то говорил ей, но она не понимала и половины из того, что он говорит.

— Нет, — сказал он, — это больше, чем я могу вынести.

Он снова прижался к ней и стал ее целовать. Она приоткрыла рот, и все началось сызнова.

— Проклятье! — глотнув свежего воздуха, он снова припал к ее губам.

— Я люблю тебя, — повторяла Александра, целуя его подбородок, горло, плечи, и обнимая его горячими руками.

— Нет, — вдруг сказал Дуглас и отодвинулся. Его взгляд стал жестким. — Нет, его не так. Пойми меня правильно, Александра. Женщина говорит мужчине, что любит его, просто потому, что ей нужно как-то оправдать свою страсть. Если она дрожит от страсти, если она получает огромное наслаждение, тогда его может быть и любовь, а не просто похоть. А ты еще очень молода и романтична; и для тебя очень важно замаскировать свои плотские желания возвышенными чувствами. Так уж устроены женщины. К тому же ты наверняка начиталась этих глупых женских романов; но если ты как следует подумаешь над тем, что я сказал, то в конце концов поймешь, что я прав.

— Да ты просто дурак! — Александра нанесла ему резкий удар в челюсть. Он покачнулся на локте и, удивленный ее неожиданным выпадом, упал на спину.

— Ты тупой грубиян! Похотливый самец!

— Что касается последнего, я согласен. Я и сам все время заявляю тебе об атом.

— Иди ты к черту!

Она вскочила на ноги и начала одеваться, тяжело дыша. От ярости ее заколотила дрожь.

— Александра, ну будь благоразумной. Перестань.

Ну нет. Она с остервенением натягивала на себя одежду, отрывая пуговицы, не захотевшие застегиваться.

Он приподнялся на локте, — совершенно спокойный, расслабленный и удовлетворенный.

— Ну, Александра, почему ты так расстроилась, услышав правду? Любовь и прочую чепуху придумали поэты, и она не стала более реальной оттого, что они излагают все эти глупости, рифмуя слова. Любовь так же эфемерна, как мечта, и так же незначительна, как дождь, который струится у тебя между пальцами. И не пытайся использовать ее в качестве оправдания или извинения за то, что ты получаешь удовольствие и даришь его мне. Не делай этого. Нам хорошо с тобой вместе. Ты прекрасно устраиваешь меня, настолько, что я даже превращаюсь в похотливого самца, когда вижу тебя. И не переживай, что не можешь завуалировать это какой-нибудь романтической чепухой.

Она уже почти оделась, осталось только надеть чулки и ботинки. Подбоченясь, она сказала очень медленно и спокойно:

— Я знала, что не нужно говорить тебе этого. Я знала, что не вызываю в тебе ответного чувства, и боялась, что, сказав об этом, дам тебе слишком большую власть над собой. Но, оказывается, бояться было нечего. Я так мало значу для тебя, что тебе и не нужна эта власть. Я не понимала, что ты посмеешься над моими словами И чувствами и что ты так извратишь их. Твой цинизм мне противен. И если тебе легче жить с такими мыслями, если ты считаешь, что это оправдывает твои наклонности, я больше не люблю тебя, Дуглас. Я с радостью как следует наподдала бы тебе, но я накажу тебя другим способом.

Она подобрала его штаны и ботинки и побежала с ними к ручью. Размахнувшись, она забросила их как можно дальше.

Дуглас вскочил, чтобы перехватить ее, но было слишком поздно.

— Черт!

Он прыгнул в ручей, пытаясь поймать свои вещи. Тем временем Александра отвязала лошадь, забралась в экипаж и в следующее мгновение умчалась, оставляя за собой клубы пыли. Его рубашка и куртка лежали рядом с ней на сиденье.