Невеста плейбоя

– Сам удивляюсь, как быстро я привык к тому, что она рядом. Каждый раз, как я пытался представить себе будущее, она обязательно была там. А теперь она ушла… Господи, я не могу без нее, не могу…

Джек закрыл лицо руками, и Маргарет с ужасом увидела, что ее сын плачет. Очнувшись от ступора, вызванного подобным зрелищем, она села рядом с ним на диван и сказала:

– Ну-ну, не надо.

Так нужно говорить, когда утешаешь ребенка, это она помнила. А вот что дальше? Пытаясь справиться с растерянностью, Маргарет Дикинсон оглядела комнату. Когда-то это был кабинет ее мужа. Как странно, что Джек решил доверить ей свои проблемы. А она… она не знает, что делать, хотя столько лет добивалась, чтобы он рассказывал ей хоть что-то, приоткрыл хоть малую толику своей жизни.

Она взглянула на Джека. Да, сейчас ему нелегко и плечи его поникли. Но она-то знает: он хорош собой, чертовски умен и в нем бездна обаяния. Он настоящий Толливер.

Маргарет положила руку на плечо сына. Джек вскинул голову и удивленно взглянул на мать. Только тогда миссис Толливер осознала, что давным-давно не прикасалась к нему. Нет, обмен поцелуями при встрече и расставании был обязательной процедурой, но ведь это совсем другое. «Когда же я обнимала его последний раз?» – удивилась Маргарет. Она с трудом вызвала в памяти тот день, и оказалось, что это был праздник по случаю окончания школы. «Больше двадцати лет прошло с тех пор. Это неправильно, – со вздохом сказала себе пожилая леди. – Должно быть, где-то я была не права».

Она смотрела в лицо сына, залитое слезами, и не знала, что делать. Никогда прежде Джек не впадал в такое отчаяние. Даже когда доктора предупреждали, что он может потерять ногу. Тогда он вел себя на удивление стоически, хоть и был на несколько лет моложе. А теперь совсем потерял голову, и из-за чего – из-за женщины! Маргарет почувствовала свою беспомощность. В кои-то веки она поняла, что сын нуждается в ней, – и ничем не может ему помочь!

– Можно я обниму тебя, Джек?

Сын уставился на мать круглыми от удивления глазами. Потом хрипло сказал:

– Должно быть, у меня началось расстройство психики. Мне послышалось, ты сказала, что хочешь меня обнять.

Маргарет убрала руку с его плеча и нахмурилась. О, конечно, даже умирая от собственной боли, он не забывает уколоть ее, сделать больно и ей тоже. Она встала. Джек тоже поднялся – медленно, неловко – должно быть, опять болит нога – и взглянул на мать сверху вниз с выражением раскаяния на лице:

– Прости меня. Это были злые и глупые слова. Просто я растерялся. Твое желание удивило меня.

– Сама себе удивляюсь, – пробормотала Маргарет.

– Ты никогда не стремилась к подобного рода нежностям.

– Наверное, ты прав.

– Раз уж мы так необычно сегодня общаемся… я хочу спросить: понимаешь ли ты, как ранила меня, когда я был ребенком? Вы с отцом фактически бросили меня. Отец вечно был занят, и у него никогда не было времени не то что поиграть, но даже просто поговорить со мной. А ты так горевала по близнецам, что и смотреть на меня не желала.

– Мне кажется, ты преувеличиваешь, – отозвалась Маргарет, почувствовав болезненный укол в сердце. Неужели все так и было?

– Может, и преувеличиваю. Но мне тогда так казалось. Я чувствовал именно это – что родители бросили меня.

Мать отвернулась, невидящим взглядом уставившись в окно. Потом прошептала:

– Прости меня, Джек.

Некоторое время они молчали. Потом Джек перевел дыхание и сказал:

– Спасибо, мама. Ты еще не передумала обнять меня?

Маргарет растерянно молчала. Она вдруг сообразила, насколько сын выше и больше ее самой. Как же она сможет его обнять?

– Тогда я сам, если позволишь. – Он чуть наклонился и обнял ее, на секунду прижав к себе. Это было странное ощущение, и Маргарет даже затруднилась бы сказать, что чувствует. Прежде всего, она, конечно, испытала неловкость. Но где-то внутри словно что-то таяло и… Еще немного, и она заплачет. Это уж слишком. Маргарет осторожно похлопала Джека по спине, потом отстранилась.

– Это было так мило, – сказала она. – Тебе лучше?

– Наверное. – Джек усмехнулся. – Спасибо, ма.

– И что ты думаешь делать теперь? Мне кажется, нужно постараться оправдать возложенные на тебя ожидания и надежды и попытаться взять реванш. Что у тебя сегодня по расписанию?

Толливер пожал плечами и сунул руки в карманы.

– Сегодня в семь вечера в зале отеля «Марриотт» будет предвыборное собрание. Так называемый канун. Я должен произнести речь, напутствовать своих соратников и дать несколько интервью для одиннадцатичасовых новостей. Кара не даст мне расслабиться до последнего момента.

– И это правильно! Кара настоящий профессионал, и тебе повезло, что именно она возглавляет твою избирательную кампанию. Если хочешь, я могу прийти в «Марриотт» поддержать тебя.

Джек кивнул и с признательностью сказал:

– Это было бы здорово.