Невеста по найму

За теткой размашисто шагали три мрачных мужика в костюмах. Судя по прикиду, Мирон сорвался к Дусе из какого-то ночного клуба или ресторана, отличные выходные штиблеты Александра Сергеевича покрывались мелкой пылью. Почти от каждого дома на процессию таращились сельчане, но на выручку Мальвине никто не дернулся. И слова не сказал в защиту.

Толстуха подвела «гостей» к невысокому голубому штакетнику, ткнула пальцем на вполне приличный крепкий дом:

– Тут. Тут они живут, касатики. С бабкой Агриппиной. Вот она, глядите.

На завалинке, прислонившись спиной к прогретой солнцем стене, сидела маленькая бабушка в белом платочке. Тихо и потерянно смотрела перед собой. На шум с улицы и головы не повернула.

Димон распахнул перед шефом калитку.

– Так я пошла? – деловито поинтересовалась у спины Миронова Мальвина. «Гость» не ответил, и тетка, все ускоряя шаг, понеслась обратно. К дому, где на полу осталась раскрытая шкатулка-тайничок.

Авторитет шагнул во двор. Остановился напротив бабушки в платочке. И заскрипел зубами, засопел рассерженно – на сморщенной скуле старушки красовался багровый вспухший синячище.

– Внук – где? – четко спросил Миронов бабушку.

Агриппина слепо поглядела на мужика в шикарном костюме. Поморгала растерянно… На натруженном сжатом кулачке, что лежал на коленях бабушки, медленно отогнулся большой палец и указал на крыльцо. Внук-отморозок, избивающий собственную бабушку, отсыпался в доме.

Миронов повернул лицо к шоферу и охраннику. Парни молча и понятливо кинули, сняли пиджаки и аккуратно повесили их на плетень. На боку Димона топорщилась наплечная кобура с пистолетом.

Первым в дом вошел Димон. Дальше – маленько сопротивляющаяся Дуся и Миронов. Анатолий бдительно и плотно прикрыл за всеми толстую дверь.

Бабушка Агриппина содержала дом в порядке: мерзкий внук валялся на постели, застеленной стареньким, но чистым бельем. Тут же, в просторной горнице, храпели и остальные братаны.

На звук шагов Митяй приоткрыл левый глаз. Увидел, как комната заполняется суровыми мужиками в приличных шмотках, – совсем проснулся. Сонно, хрипло вякнул:

– Вы кто, а? – Присаживаясь на постели, просипел: – Вы кто такие?

– Смерть твоя, – отчитался за всех Димон, в два шага подскочил к кровати и врезал Митяю по скуле.

– Э-э-э!!! – заорал ушибленный отморозок. – Вы чё, мужики?! Чё за беспредел творите?!?!

Димон сгреб на груди Митяя бретельки майки, тряхнул как следует и выволок того из кровати на пол, бросил под ноги Мирону.

– Ты чё, барбос?! – ошалело глядя на «гостей», заверещал Митяй. Попытался встать на ноги, но Сергеевич сбил его на пол пинком ноги в живот.

Дима медленно достал пистолет из кобуры. Направил его на ушлёпка. Поводил из стороны в сторону, угрожая и остальным проснувшимся уродам, вовсе не спешившим вступать в крутую разборку.

Митяй понял, что люди к нему нагрянули серьезные, попытки встать оставил. Щеря зубы, снизу вверх смотрел на грозных визитеров, заметил скромно стоящую у двери девушку… Узнал. И гнусно ухмыльнулся. Бравировал, гаденыш!

Миронов присел перед поверженным придурком на корточки, поглядел тому в глаза и спросил негромко:

– Это ты, парашник гнойный, хотел вчера мою сестренку изнасиловать, да?.. Это ты, колхозник отмороженный, на мою сестренку хвост задрал? Ты ручонками блудил?..

Миронов говорил спокойно. Только разгулявшиеся желваки на скулах да алые пятна на щеках выдавали напряжение момента.

Верхняя губа Митяя задралась, Евдокии показалось – беспредельщик собирался плюнуть!..

Не успел. Сергеевич совершил краткий, точечный замах и врезал по мерзко задранной губе. Митяй откатился к кровати и замер там, утирая окровавленный рот тыльной стороной ладони.

– Заканчивайте здесь, ребята, – распрямляясь, произнес Миронов, – я руки пачкать не хочу. Пойдем, Евдокия, на улицу, здесь смердит парашей.

Уже стоя на крыльце, сыщица услышала, как в доме завизжал сексуально озабоченный хохмач:

– Да не было ничего, мужики!!! Не было нич…

Вопль затих на полуслове.

Миронов с показательной привередливостью отряхивал брюки на коленях. Любовался стрелками на них же. Евдокия старалась не прислушиваться к звукам, доносящимся из дома. Застывшая бабушка Агриппина безучастно смотрела перед собой.

В калитку просочилась крошечная бабушка в панамке и белых носочках. Покосилась на безразличную соседку, бочком, бочком, подобралась к Миронову.

– С Митяем разобраться приехали, да? – спросила незнакомца чистым звонким голоском, как старого знакомца. И тут же похвалила: – Давно пора. Всю деревню, ироды, мордуют. Совсем житься не стало…

Александр Сергеевич спокойно поглядел на бойкую старушку. Старушка, заприметив в госте внимание, продолжила, пожалуй, неожиданно:

– Вы б их совсем прибили, а, родименькие! Они ж тут безобразничают, ироды, днем и ночью! Девчонок портят, мальчишек обижают… Агриппину вон совсем скоро в гроб вгонят, черти! Никакой управы на них нет! – разошлась старушка. – Участковый приедет. Поглядит. Да умоется. Они ему грозились дом поджечь…