Невеста по наследству

— Что с тобой, Ольга? — Ратибор нахмурился. — На тебе лица нет! Я наслышан о том, что случилось вчера вечером, и уже побывал в больнице, чтобы справиться о здоровье Равиля. Уверяю тебя, ему будет оказана самая лучшая медицинская помощь, я об этом уже позаботился. Кроме того, я нанял сиделку, очень опытную женщину, так что в скором времени, надеюсь, он предстанет перед твоими очами.

— Спасибо тебе, Ратибор, — учтиво поблагодарила его Ольга Ивановна, не обманывая себя надеждами, что Райкович появился в этом доме с единственной целью: выразить ей соболезнование по поводу ранения Равиля. Да и его неожиданно проявленная забота о человеке, которого он на дух не переносил, насторожила ее, и она приказала себе не обольщаться внезапной добротой Райковича.

Ратибор некоторое время сосредоточенно грыз мундштук пустой трубки, словно раздумывал, с чего начать разговор, и наконец произнес:

— Ольга, все эти годы, что знаю тебя, я мечтал об одном — чтобы ты стала моей женой.

Ольгу Ивановну до такой степени поразили его слова, что некоторое время она беззвучно открывала и закрывала рот, словно рыба, застигнутая отливом.

— Н-но почему? — она попыталась собраться с силами. — Я…

— Позволь мне закончить, — с досадой в голосе прервал ее Райкович. — Долгие годы я мечтал о том, чтобы ты хотя бы раз посмотрела на меня с такой же нежностью и любовью, с которой смотрела на Константина. Я знал, что не все ладно в ваших отношениях, но ты никогда не показывала этого на людях, и я завидовал твоему мужу, а порой даже ненавидел его, когда замечал, что он провел ночь в твоей спальне. — Райкович яростно бросил трубку на стол. — Я страстно и безнадежно мечтал о тебе, Ольга, но никогда не думал о том, что могу обладать тобой, как твой муж. Мне только хотелось избавить тебя от страданий. А ты ведь страдала, я чувствовал это каким-то особым чутьем. Возможно, ты сама этого не понимала, но я знаю, что ты страдала. Ты можешь все отрицать, но я все равно не поверю тебе. — Ратибор посмотрел исподлобья на Ольгу Ивановну, и она поежилась от его мрачного взгляда, в котором прочла ненависть. Да-да, она не ошиблась, несмотря на признания, повергшие ее в изумление, Ратибор смотрел на нее с откровенной ненавистью.

— Но события последних дней показали, — продолжал Ратибор и вновь спрятал свой взор в лохматых, подернутых заметной сединой бровях, — что ты обыкновенная баба, с самыми низменными интересами и неподобающим для твоего возраста поведением!

— Позволь, Ратибор, — последние фразы привели ее в чувство, и она вновь обрела дар речи. — Если ты не прекратишь без достаточных на то оснований оскорблять меня, я сейчас же приглашу лакеев и тебя выставят за дверь. Ты, вероятно, считаешь меня совсем наивной овечкой, которая не замечала твоих похотливых взглядов? Да, я не любила своего мужа так, как его следовало бы любить. Но, в отличие от тебя, он был настоящим мужчиной, сильным, смелым и порядочным. Даже в порыве гнева он никогда не позволял ни себе, ни кому другому оскорблять женщину, как бы виновата она ни была. Теперь ты знаешь, что Кости нет, и осмелел настолько, что, не стесняясь, в открытую говоришь его вдове такие гадости, за которые он, не задумываясь, оторвал бы тебе голову!

— Не строй из себя невинную голубицу, Ольга! — Ратибор скривился от презрения. — Голос твоего давнего любовника графа Ратманова настолько оглушителен, что все, о чем он нашептывал тебе ночами во время нашего недолгого совместного путешествия, разносилось на несколько верст. Вся твоя добродетель шита белыми нитками, дорогая! — Он усмехнулся и приблизился к Ольге Ивановне почти вплотную. — И я не уверен, что ты предавалась утехам с одним лишь графом. Этот неуклюжий обжора-поэтишка тоже был готов полакомиться куском пирога, и где доказательства того, что он не успел его отведать?

— Ратибор, — Ольга Ивановна ударила ладонью по подлокотнику кресла, — это уже переходит всякие границы! Ты не только мерзавец, ты еще, оказывается, подлый соглядатай, жалкий шпион и сплетник. Да, я любила графа Андрея, и он любил меня, но это тебя совершенно не касается. Ну а насчет Фаддея… Впрочем, какое твое дело, как я отношусь к нему. Ты мне не брат, не сват и тем более не муж… Да я бы скорее удавилась, чем стала, твоей женой! Лучше уж в клетку со львом войти, чем лечь с тобой в одну постель! — Она передернула плечами от омерзения. — Ты смеешь мне указывать, когда не стоишь даже мизинца Кости! — Она дрожала от негодования.